Еще раз про «терпил» или «пара с открытки»

Текста очень много, думала сократить, но потом решила, что ничего лишнего нет, так как в итоге все переплетается и одно вытекает из другого. Заранее спасибо всем, кто дочитает до конца)

Кое-где текст может показаться пластмассовым из-за того, что это переводы с английского, тогда иностранной прессе участники событие давали интервью чаще, чем нашей. 

Тигран Кеосаян:

Мы с Сашей дружим много лет. К сожалению, ритм жизни сейчас у всех такой, что видимся мы нечасто. Зато, как говорится, редко, но метко. Познакомились ещё в восьмидесятые в одной компании, и возникла между нами «химия», пробежала «искра». Честно говоря, до того как познакомился с ним, я не думал, что фигуристы бывают такими во всех отношениях интересными ребятами. Я считал, что это какие-то очень чопорные, серьёзные, правильные люди, достаточно скучные, но нет! Компания у нас была знатная: актёры, режиссёры, творческая такая тусовка, выделиться там чем-то непросто. Но как он умел говорить, рассказывать что-то, анекдоты! Мало кто знает, что он прекрасно поёт, играет на гитаре. Ещё этот его взгляд. Девушки, что тут говорить, укладывались штабелями.

Катался он с Майей Усовой, со своей женой, и, положа руку на сердце, я в жизни видел достаточно фигурного катания и до, и после, но ничего лучше пары Усова-Жулин я не видел. Я не могу оценивать технические моменты, но красивее я ничего не видел точно. Эстетически они прекрасны, потому я иногда так смотрел и думал: «А как вот у них получился этот элемент? Как они вошли в поддержку?» То есть так все было филигранно, бесшовно. Сейчас иногда бывает смотришь — везде нитки торчат, сразу видно, как и из чего был вход в элемент, поддержку, а у Майи с Сашей нет, там было искусство. К тому же они оба очень красивые люди. Майя совершенно прекрасная была девушка, красавица. У них был прекрасный дом, полная чаша. Майя просто отменно готовила. Мы с ней очень много лет не виделись, но воспоминания самые светлые.

Из интервью Ари Закаряна (продюсер из мира ФК) Василию Соловьеву:

А. Закарян: Я очень люблю Сашу как фигуриста. На мой взгляд, он один из лучших партнеров, которых видел этот вид спорта. Потрясающий партнер, очень талантливый. А вот его тренерский потенциал, как по мне, пока не раскрыт столь ярко. Как фигурист он был индивидуален невероятно. У его пар этого пока нет. 

В. Соловьёв: Усова и Жулин — хорошая была пара? Я то знаю, просто спрашиваю для проформы, для молодого зрителя.

А. Закарян: Не просто хорошая, а одна из символов этого вида спорта. Они были большими оригиналами. Все их поддержки — это их находки, ничего не повторялось. Каждый поворот головы в музыку. Балетная выправка и у него, и у нее. Они были символами идеальности, чистоты элементов, и когда ИСУ готовило учебные материалы, чтобы сохранить для истории, как надо, там были Усова и Жулин. Еще тогда, в те годы, были сделаны специальные записи в тренировочном формате без зрителей. Так что пара была не просто хорошая, а эталонная.

В. Соловьёв: Но им не повезло…Не стали олимпийскими чемпионами.

А. Закарян: Зато им повезло в другом. Они сделали блестящую карьеру в профессиональном спорте, просто блестящую!

В. Соловьёв: Профессиональный спорт всё-таки другое…

А. Закарян: Зачем фигуристу олимпийская золотая медаль?

В. Соловьёв: Мечта, цель…

А. Закарян: Конкретнее, конкретнее давай.

В. Соловьёв: Реализация.

А. Закарян: Что такое реализация? Давай будем откровенными: золотая Олимпиада для многих, и это нормально, — это шаг к тому, чтобы монетизировать свой успех. Обналичить его.

В. Соловьёв: Согласен, согласен.

А. Закарян: Если мы берем Усову и Жулина, которые волей судьбы не стали олимпийскими чемпионами, нужно понимать, что их карьера — и любительская, и профессиональная — пришлась на золотой период фигурного катания в Америке. Там ставки шли на платину и бриллианты.

В. Соловьёв: Конец 80-х и 90-е.

А. Закарян: Именно. Поэтому сказать, что их карьера сложилась неудачно, а что тогда удача? Это была одна из самых дорогих танцевальных пар на протяжении не одного года. Даже думаю, что не одна из самых, а самая дорогая.

В. Соловьёв: Даже так.

А. Закарян: Знаешь, как говорили про них? Был такой очень известный фотограф в мире фигурного катания Барри Миттан. Очень много снимал, очень много продавал глянцевым изданиям. Усова и Жулин — это пара с обложки. Точнее, про них говорили так: «Пара с рождественской открытки». За ними это было закреплено: «Парочка с открытки». Потому что, как говорил Барри, даже если их будет в танце снимать одноглазый слепой фотограф без рук, всё равно получится красиво… Это просто…

В. Соловьёв: Мистика?

А. Закарян: Никакой мистики. Это как раз та самая балетная выправка и чистые линии. Каждое движение было отточено. Дотянутые ноги, поставленные руки... И костюмы, очень красивые костюмы всегда. Сейчас так уже не шьют даже чемпионы, деньги жалеют. Возвращаясь к тому, с чего мы начали. Усову и Жулина страстно любили фотографы, их любили журналисты, рекламодатели. Конечно, их любил зритель, очень любил. Любил и, что не менее важно, знал. Их пара была брендом, у них у одних из первых появился американский агент где-то в 1989 или 1990 году.

В. Соловьёв: Предусмотрительно.

А. Закарян: А как иначе? У Гордеевой с Гриньковым тоже был американский агент. Тоже, кстати, их пара была брендом.

В. Соловьёв: Но Гордеева и Гриньков — двукратные олимпийские чемпионы.

А. Закарян: Деньги в шоу платили не только за медали. Не буду судить о том, насколько это справедливо, но были чемпионы, в том числе советские, российские, которых не хотели «покупать», потому что понимали, что не «продадут» их потом. Усова и Жулин в 1992 году они были лишь третьими на Олимпиаде, но контракт на шоу в том году они подписали самый дорогой. В 1994 году история повторилась: выиграли Грищук и Платов, Усова и Жулин проиграли одним голосом, но контракт у них снова был дороже. Кстати, я считаю, что во многом поэтому Грищук и Платов не ушли тогда в профессионалы.

В. Соловьёв: Из-за денег?

А. Закарян: Не только из-за них, конечно. Они, в общем-то, скорее она, кроме всего прочего, были ещё очень молодыми. Они были второй парой страны, да, очень хорошей, но они ничегошеньки тогда ещё не выиграли. Вообще ничего... Олимпийские игры — это их первое золото на международном старте. Первое!

А. Закарян: Уникальное стечение обстоятельств, сейчас это как будто забыто, история стерла, но Грищук и Платов выиграли золото Олимпиады, до этого не выиграв ни одного серьёзного турнира.

В. Соловьёв: Ни серьёзного, ни несерьёзного. Ничего. Хотя повторю, что пара была невероятной, но молодой. К тому же второй парой страны.

А. Закарян: Да, они были второй парой. И они всегда проигрывали Усовой и Жулину. Вот что значит его величие случай — первый и единственный раз, когда они выиграли, это Олимпийские игры. Хотя… Ещё на чемпионате Европы, кажется, они выиграли произвольный танец.

В. Соловьёв: Да, но тогда все всё равно думали, что Олимпиаду выиграют Майя и Саша. 

А. Закарян: Промоутеры и рекламодатели уже заранее выстроились в очередь. И такая развязка... Олимпийские игры — уникальный турнир, всегда убеждаюсь в этом. Мне тогда показалось, что Грищук и Платов хоть и выиграли, но не до конца понимали, что делать дальше. В танцах-то в таких случаях полагается уходить. Они победили, но их никто и знать не знал. Понятно, что сам факт чемпионства поднимал ставки и привлекал внимание, но это были еще не те цифры и контракты, которые могли бы быть.

В. Соловьёв: Кстати, о контрактах. Кажется, был скандал с уходом Климовой и Пономаренко из шоу Коллинза, который платил Грищук и Платову в 1993 году еще до Олимпиады больше, чем действовавшим олимпийским чемпионам Климовой и Пономаренко.

А. Закарян: Да-да, было такое, но это всё-таки о другом. Коллинз в этом отношении сам назначал цену, иногда просто… Скажу, что он не всегда опирался на рынок. Мог себе позволить.

В. Соловьёв: Я путаю или Оксана, имею в виду Грищук, была помолвлена с его сыном?

А. Закарян: Да, с Майклом… Но не в этом дело. Коллинз — гениальный бизнесмен, он угадывал будущих звезд и старался забрать их к себе еще до того, как эта звездность станет очевидна всем.

В. Соловьёв: Его шоу было лучшим?

А. Закарян: Да безусловно. Такого никогда больше не было и не будет. Мы это кстати с Сашей Жулиным обсуждали. Он сетовал, мол, жалко детей, жалко родителей. Столько вложений требует спорт, а отбить это же нереально. Хотя сейчас в России много чудесных шоу: и Илья хорошо работает, и Евгений Плющенко, и Татьяна Навка тоже начала это дело. Но всё-таки, конечно, это не те деньги и не те заработки.

В. Соловьёв: Но работа и заработки у фигуристов в России есть, грех жаловаться.

А. Закарян: А они — ребята и не жалуются, им просто сравнить не с чем. Они благодарны тому, что есть. Они же не знают, что их коллеги лет так 25 назад в таких турах, например, жили исключительно в лучших отелях только в люксовых номерах и летали на частных самолетах...

В. Соловьёв: Том Коллинз был любителем пустить пыль в глаза, наши люди более рачительные. Может по этому их шоу и загнулись, а вот у нас все есть (улыбается). Зачем лететь на частном самолете, если можно доехать на автобусе?

А. Закарян: Коллинз, уже не Том, а Майкл, когда бизнес перестал приносить прежние доходы, ушёл совершенно в другую сферу и там тоже весьма преуспел. «Art is ice» ещё кстати живы, но они, конечно, никогда уровнем рядом с Томом Коллинзом не были сравнимы.

В. Соловьёв: Мне просто «Art is ice» рассказывала Татьяна Навка, что они с Романом, выиграв Олимпиаду в 2006 году, рассчитывали на то, что их пригласят в это шоу. Но их не позвали, сказав, что у них низкий рейтинг.

А. Закарян: Это то, о чём я говорил, ты можешь быть чемпионом, но ты можешь не продаваться. И спасибо Авербуху, который создал своё шоу, пригласил туда наших чемпионов, и их узнали и полюбили.

Из интервью Усовой и Жулина 1993 года:

- Саша, а случалось ли, что ты стучал кулаком по столу и спрашивал: «Кто в доме хозяин?»
- Никогда. В нашем доме хозяин…хозяйка Майя. Более домашнего человека я не встречал.
- Не всякая женщина умеет вести хозяйство. А вам это в удовольствие?
Майя: - Давайте считать, что это мое хобби.
Саша: - Иногда я ее просто силой у телевизора усаживаю или книгу даю.
- Одним словом, идеальная жена?
Саша: - Хотите верьте, хотите нет.  

Артур Вернер, журналист:

Брак Усовой и Жулина протекал непросто. Точнее, пока для Жулина он просто «тёк», Майя в нём тонула, иногда буквально и фигурально выражаясь, захлёбываясь в своих слезах. Вспоминается вечер, который навсегда врезался мне в память. Я в числе прочих был приглашён в гости к супружеской чете Усовой и Жулина. Повод вспомнить не могу, да и вряд ли он имеет большое значение. В середине вечера хозяин дома вышел, якобы покурить... Собственно, тут повод играет ещё меньшую роль. Он вышел и не вернулся, как водится, его машину из окна тоже не было видно. Как итог, я на пару с ещё одной неравнодушной дамой до двух часов ночи пытался успокоить рыдающую Майю. Лучший аргумент, который я смог придумать: «С ним случилось что-то! Давайте звонить в морги, в больницы.» Всё-таки Москва, 91-й год, это вам не шутки. Наверное, это было малодушно: я, как и Майя, прекрасно знал, где её муж. В тот же день в Москву с очередного фигурнокатательного турнира вернулась девушка — объект неуемной страсти Жулина, сейчас больше известная как двукратная олимпийская чемпионка в танцах на льду. Когда при следующей встрече я спросил у Жулина, почему нельзя было потерпеть день, чтобы не ставить Майю в настолько идиотское положение, он посмотрел на меня так, будто безумным из нас двоих был я, а не он. Он сказал: «Я собирался только увидеть её и вернуться. Увидел и не смог вернуться». В Грищук он был влюблен по уши.

 

Александр Жулин, 2015:

То, что вы не стали олимпийским чемпионом, как-то повлияло на вашу жизнь, ваше тренерское становление, как вам кажется?

Даже не знаю. Можно рассуждать на тему того, что олимпийские чемпионы редко становятся тренерами чемпионов, поскольку они себя полностью реализовали в спорте, но сам я в эту теорию не особенно верю. Я всегда хотел тренировать, всегда хотел ставить программы — стал бы или не стал олимпийским чемпионом, это не играло роли… Конечно, я хотел выиграть Олимпийские игры, не сложилось. Дня два, наверное, мучился, а потом просто переключился на что-то другое. Голову себе пеплом не посыпал.

Для Саши Трусовой серебряная медаль стала трагедией.

Саше Трусовой было 17 лет, а мне было 30. Что тут сравнивать… Ее можно понять, но у каждого своя спортивная судьба. Если совсем начистоту, всё, что ни делается, всё к лучшему. Если бы я тогда выиграл, если бы с Майей выиграли, то мы бы подписали очень дорогой контракт. Это был Лас-Вегас, казино, каток такой маленький, и мы катались бы каждый день по 40 минут на той площадке, так вполсилы, потому что иначе нам было нельзя, и получали бы за это грандиозные деньги, стали бы долларовыми миллионерами… И скорее всего я бы спился от счастья, потому что там была соответствующая атмосфера, казино опять же, а я любил всё это.

Вряд ли бы вы спились всё-таки, нужны предпосылки.

У меня они были. Мы не выиграли, контракт тот не подписали, ушли в профессионалы, катались в шоу за большие деньги, но не за грандиозные. Голову не потеряли…

Жулин в 1992:

Мы же давно шли к медалям, к золотым медалям, это проклятие нашего вида, когда Климова и Пономаренко были лучше, чем Бестемьянова и Букин, они все равно им проигрывали — иерархия, которая стала традицией... Когда все твердили нам с Майей, что мы лучше, чем Климова и Пономаренко, нас часто ставили ниже. Был тяжёлый момент в нашей карьере — у Майи, она говорила мне, что ей всё надоело, что она просто хочет рожать детей и сидеть дома, было такое искушение уйти из любительского спорта, поехать кататься в шоу... Нас очень много куда звали. Конечно, можно было бы, потому что это деньги, но с другой стороны, не всё же измеряется деньгами. Я про себя могу сказать, я очень тщеславный человек, очень, и пока я как спортсмен не всё сказал, я понимаю, что ещё могу что-то сделать, и я благодарен Майе, что она терпит.

Майя Усова, 1999:

Мне говорят: «Майя, надо забыть, надо перешагнуть». Я не могу забыть, играть в цивилизованный развод, делать хорошую мину при плохой погоде. Я ничего не забыла. Мне снится наш с ним ребенок, который не родился. Он и его родители уговаривали меня, просили, говорили, что сейчас не время, что надо подождать. Мы с ним тогда только поженились, только вошли в сборную, пропустили бы мы один сезон — это не изменило бы ничего! У нас были все возможности вырастить этого ребёнка, можно было нанять няню, пять нянь… Но тогда мой муж и его родители считали, что ребенок не нужен, что он помешает. Жулин прекрасно знал, как сильно я хочу детей, что у меня с детства была мечта стать матерью. Он знал, но ему было плевать.  

Еще Жулин, 2018:

Я всегда стараюсь уходить от драмы, иногда самоирония — это единственное, что помогает не сойти с ума. Нужно понимать свои ошибки, а не обвинять весь мир. Мы с Майей стали только третьими в Альбервиле в 1992-м, хотя по справедливости это было не наше место… Потому что Дюшене вообще не место было в тройке, но это другая история.

Через месяц после Олимпиады был чемпионат мира, куда приехали и новоявленные олимпийские чемпионы Климова и Пономаренко. И мы в одну калитку выигрываем у них оба обязательных танца и оригинальный. Выиграть у них — это дело принципа. Короче говоря, обязательные танцы мы выиграли, за них было больше всего волнений, а произвольный танец, как отмечали все, у нас был лучше, и в сезоне в произвольном танце мы их обыгрывали. Всё бы ничего, но в тот момент наши отношения с Оксаной Грищук были в разгаре, и мы постоянно искали способ встретиться, умудрились пересечься даже в день проката произвольного танца...Ну и выхожу я счастливый катать программу, улыбаюсь как идиот, хотя там не нужно было, даже подпеваю музыке, первые две трети программы проходят прекрасно, а потом я мысленно отвлекаюсь, скажем так, на «своё», и просто падаю, падаю нелепо и на ровном месте, тяну за собой Майю. Мгновенно понимаю, что я опять второй, а Климова с Пономаренко опять первые. Майя и Наталья Ильинична в кисс-энд-край принялись меня утешать изо всех сил , а я про себя думал: «Знали бы вы, почему я упал». После нас катались Грищук и Платов, и, видимо, по иронии судьбы, Оксана тоже на ровном месте теряет равновесие и падает. А тогда в танцах никто не падал, это всегда было «событие», а чтобы ещё две пары медалистов, так это вообще нонсенс. Дубова — наш на тот момент общий тренер и закоренелый скептик по поводу обоих наших падений авторитетно заявила: «Сглазил кто-то!».
 

Жулин:

—Я могу вам рассказать про Москву начала 90-х, у меня за полтора года два раза обнесли квартиру, 90–91 это был где-то так... В первый раз вынесли просто всё, что только можно, а второй раз там чуть полегче было, их спугнули... Причём в первый раз даже медали и те забрали, наши какие-то с моей первой женой и партнершей...

— Медали?

— Да. Приехали к нам вскоре после этого телевизионщики снимать какой-то сюжет и говорят: «Покажите ваши медали». А что нам показывать-то? У нас все сперли! Во второй раз нас мало того, что ограбили, так я ещё тогда только-только купил новую машину, и подходят ко мне такие ребята специфические и говорят: «Какая хорошая машина, продать не хочешь?» А мне уже всё равно, я злой, говорю: «Сам вчера купил!»

Людмила Беликова, хореограф:

Сашины романы в группе дались нам большой кровью. Не могу сказать, в какой момент в жизни Жулина стали появляться другие девушки, но о присутствии их в его жизни, мир-то не без добрых людей, было известно многим. Майе в том числе. Она стойко переносила все слухи, которые нет-нет и долетали до неё. Она любила его абсолютной любовью, не рассматривая варианта, что когда-нибудь они могут быть не вместе. Однажды узнав об очередном увлечении мужа, Майя расплакалась. Я оказалась рядом и заметила, что, возможно, ей стоит задуматься о том, что её брак не навсегда? Но Майя не допускала такой мысли. Свою позицию она озвучивала мне так: «Эти девицы уходят, приходят, а я жена, я всегда остаюсь». По злой иронии судьбы где-то через полгода после этих слов в нашей группе появилась Оксана Грищук, и всё, что стало происходить дальше, в корне отличалось от обычных похождений Жулина. Возможно, дело было в том, что сам он это называл не абы как — он говорил, что это любовь... Не знаю... Я склонна разделять понятия любви и влюблённости. Но если рассуждать о влюблённости, то влюблён Саша был так, что это было разрушительно. Обычно так влюбляются в 15 лет, видимо, это задумано природой, потому что когда «так» влюбляется человек, которому изрядно за 20, история приобретает более опасный оборот — ведь у этого человека куда больше возможностей, его никто не может остановить. Саша даже и не пытался скрыть свои чувства, полагаю, что просто не мог. Раскручивалась эта история долго. Думаю, прошёл год, полтора... До поры до времени, по крайней мере, я запомнила это так, процесс тормозила Оксана. Но потом произошёл ряд событий, который рикошетом ударил по очень многим.

Уже гораздо позже, перебирая в уме события тех лет, мне стало ясно, что, наверное, произошедшего было не избежать. Судьба. Впрочем, когда Оксана уже стала олимпийской чемпионкой и шла к своему второму олимпийскому золоту, я случайно в Германии встретила её маму, и надо сказать, что мы с ней, по-женски, как это бывает, перемыли всем кости. Тогда она без агрессии, но настойчиво сказала: «Это вы все виноваты в том, что произошла эта история». Может, и виноваты...

Мне вспоминается один эпизод. Я вхожу в хореографический зал, навстречу мне в слезах вылетает Оксана — смотрю, а в зале только Саша. Иду за ней, спрашиваю, что случилось. Тогда она была новым человеком для меня, хотя я уже и понимала, что Оксана и слёзы — это нечто неразделимое. Дней, когда она не плакала, было меньше, чем дней, когда она была в слезах. Всё-таки спрашиваю у неё, что произошло, не говорит, продолжаю спрашивать и спрашивать, в конце концов она мне отвечает: «Я испугалась». В недоумении начинаю уточнять: «Чего?» Она молчит. На следующий день пытаюсь выяснить у неё, в чём дело, она отвечает, что ни в чем, показалось что-то. Возможно следовало уделить этой истории больше внимания тогда.

 

 

Жулин:

Не знаю, додумалась Майя сама или ей помогла Дубова, но те методы, которыми она пыталась сохранить наш брак, привели к тому, что меня стало трясти от раздражения сразу, как только я её видел. Те «методы», а точнее говоря шантаж, исключили возможность какого-либо нашего дружественного существования. Я был виноват перед Майей и сам это прекрасно понимал, но чувство вины улетучилось, когда после моего заявления о том, что ухожу от Майи как от жены, они с Дубовой заявили мне, что нет варианта, где я одновременно сохраняю Майю как партнёршу и Грищук как свою девушку. Услышав это, я развернулся и ушёл. И как муж, и как партнёр, и как ученик. Мне еще и 30 не было, но я решил, что буду тренировать, займусь чем-нибудь другим. Полагаю, что они ждали от меня какой-то другой реакции. Через две недели мне позвонила Дубова: «С ума сошёл! Новый сезон на носу, а мы из-за тебя теряем время. Приходи на тренировку, вам нужно кататься. Живи с кем хочешь — это твои проблемы».

Майя Усова:

Мы были в Лос-Анджелесе, и я узнала от других фигуристов, что Жулин с Грищук сидят в ресторане «Спаго», напротив друг друга, ведут себя как пара, и это видят все. Меня словно холодной водой облили, я пошла туда, подошла к ней и говорю: «Оксана, я тебя предупреждала?! Это мой муж, и ему я ничего не сделаю, потому что его я люблю, очень люблю, но я убью тебя! Я тебя предупреждала?» А она на это мне просто отвечает: «И что?»...Ну вот... Я её ударила ладонью по лицу, шампанское у неё из руки выпало, она тут же начала рыдать.

Еще Жулин, но уже видимо в другом настроении:

Перед Майей я очень виноват и как муж, и как партнер, и чисто по-человечески я натворил дел... Ни один человек бы не простил. Она всегда была больше нацелена на семью, чем на карьеру, ей хотелось быть прежде всего женой, а я все-таки видел в ней прежде всего партнершу, причем такую, которая меня не всегда устраивала, и высказывал я это не всегда в приличной форме. Когда мы еще не начали выигрывать, но уже начали зарабатывать хорошие деньги, Майя часто просила меня, плакала, говорила, что давай бросим этот любительский спорт, давайте жить и радоваться, рожать детей... Нормальное женское желание. По большому счету, если откровенно, то она была хорошей женой, хозяйкой, и я уверен, что и матерью была бы идеальной, но просто мне от нее это было не нужно. В молодости я был амбициозен сверх всякой меры, все, что я видел и чего хотел, — это медали, какие-то спортивные достижения, это всегда стояло во главе угла. Потом мне небо упало на голову, я сильно влюбился, потерял голову, фигурное катание и медали вообще ушли для меня на задний план, улетели куда-то далеко. Получилось так, что я всеми силами уговаривал ее кататься во имя будущих медалей, а потом сам потерял к этому всякий интерес, впав в любовную горячку. Доброжелатели естественно подливали масла в огонь, ей, допустим, звонили и говорили: «Машина Саши стоит во дворе Оксаны». Как будто она этого и без них не знала.

Дубова пыталась добиться от меня ответа, сокрушаясь: почему именно она? Почему Оксана? Почему, это же безумие, ты испортил жизнь всем, ты сломал всё!

Хотя откуда мне было знать, почему она? Я не выбирал, те мои чувства не были блажью или попыткой развлечься, они были громом среди ясного неба и для меня тоже. Достаточно долго я пытался обманывать себя, доказывая себе, что то, что я чувствую, вовсе не так уж серьёзно, это просто увлечение, и оно пройдёт, но шли дни, недели, месяцы, а ничего не проходило. Как мне кажется, маскировался я неплохо, но Оксана всё равно всё быстро поняла, наверное, это было неизбежно. Прекрасно всё понимая, отвечать на мои чувства она не торопилась, все мои довольно робкие поползновения пресекала в зародыше. 

 

 

 

 

 

Всё изменилось буквально в один день.

Что подтолкнуло Оксану к тому, чтобы начать отношения со мной: искренние чувства или желание спортивных побед, мне уже не узнать. Тогда мои родители и близкие друзья, видя нашу ситуацию со стороны и зная Оксану, пытались сначала намекать мне, а потом прямо говорить, что её поведение имеет какой-то подвох, и я не более чем пункт её плана, ведущего на первую ступень пьедестала. Я переругался со всеми, кто так думал, — даже с родителями. Я игнорировал очевидные факты, считая невозможным обсуждать их с Оксаной напрямую. Хотя пару раз я пытался, но чувствовал себя мерзавцем, который заподозрил ангела с хлопающими ресницами в ужасных вещах.

В мечтах мне рисовались счастливые картины, где мы женаты, я олимпийский чемпион, у нас двое детей... Признаю, что самым эгоистичным образом в моих мечтах она никогда не каталась, она сидела дома и ждала меня. Вообще-то я человек неревнивый, неревнивый настолько, что это повод для обид для всех моих жен. Но в случае с Грищук у меня в голове запускался странный процесс, который пожирал меня изнутри. Не имея никакого явного повода, я захлёбывался ревностью.

Если бы я только заикнулся про совместных детей Майе, она бросила бы все в ту же секунду. Но себя в этом союзе я уже практически не представлял. Мне это было не нужно. Вот такой человеческий парадокс.

Думаю, если бы Наталья знала, чем обернется появление Оксаны для нас всех, то мир бы никогда не увидел пару Грищук-Платов. Первый тревожный звоночек у меня в голове прозвенел всего через пару месяцев. Тренировка. Платова почему-то нет, а Грищук случайно сталкивается с Климовой и Пономаренко. Понятно, что ей больно, и пока ребята соображают, что вообще делать, с другого конца катка материализуется Саша Жулин, берет ее на руки и несет в медпункт. Раньше Сашка в подобной чуткости по отношению к чужим партнершам замечен не был. Спрашиваю у него, что это вообще было, он только отмахивается и ссылается на мою бурную фантазию. Он ссылался на мою фантазию каждый раз, когда я указывала на его повышенный интерес к этой девочке. Время показало, что это была интуиция, а не фантазия".

Из интервью Натальи Дубовой

Между Альбервилем и Лиллехаммером было всего два года. В 1992-м Майя с Сашей оказались лишь третьими, но привлекли к себе внимания больше победителей. Все ими восхищались. К 1994-му они подходили как первая пара страны и главные, точнее,: очевидные претенденты на золотую олимпийскую медаль. Это прекрасно понимали все, в том числе сами Майя и Саша. Но вдруг он заявляет мне, что уходит, хочет официально развестись с Майей. Ждать не будет и не хочет. Надо понимать, что у них были рекламные контракты, шоу, обязательства, развод в той ситуации был неуместен, но он упёрся и настаивал, что хочет официально развестись. Я сразу поняла, откуда ветер дует. Оксана! Сказала ему: «Ты же понимаешь, что она хочет, чтобы вы с Майей ушли, и она поехала в Лиллехаммер в качестве первой пары! И замуж за тебя выходить она не собирается». Но тогда разговаривать с ним было бесполезно, он говорил мне: «Вы не понимаете, я люблю её, никого не любил, а её люблю». Признаться, я была поражена степенью его эгоизма. По его логике, и Майя, и я должны были спокойно смириться и уступить золото Лиллехаммера Оксане.

— Как в итоге вы уговорили его остаться?

— Я его не уговаривала, жизнь всё по местам расставила. Не буду вдаваться в детали. Оксана разорвала с ним отношения, и он вернулся. Потом они с ней помирились, и это несло свои проблемы, но больше никто об уходе из любительского спорта не заикался.

— Сейчас вы очень спокойно обо всём говорите. Раньше казалось, что вы настроены очень категорично к Грищук.

— Я и сейчас некоторые её поступки считаю неоправданно жёстокими. Приведу пример, на чемпионате мира 1993 года она вышла катать произвольный танец с цепочкой на шее, на этой цепочке было кольцо. Обручальное кольцо Саши, которое он когда-то отдал ей в знак того, что брак с Майей для него совершенно ничего не значил и не значит. Я помню, как Майя мне тогда сказала: «Я помню, как выбирала то кольцо». Она была в шоке и не знаю, как в итоге откатала.

— Удивительно, что она узнала кольцо.

— Ничего удивительного, это было интуицией в первую очередь. Майя спросила у него, он спокойно ответил, что да, его кольцо, отдал его Оксане как символ того, что наш с тобой брак — формальность.

— Оксана это как-то объяснила?

— Знаю, что кто-то из прессы спросил у неё, зачем она это сделала. Она заявила, что так из сентиментальных соображений... Но из каких сентиментальных? Из сентиментальных она должна была прицепить то кольцо, что он ей дарил в качестве обручального

На gif Дубова с УЖ после победы на ЧМ 1993 года

Грищук про кольцо, 1998

Прошло несколько лет, но она всё вспоминает про это кольцо. Саша отдал мне его в таком виде. Да, он подарил мне цепочку, повесив на неё своё обручальное кольцо. Почему бы вам не спросить у него, зачем и почему он это сделал? Если он сделал это, то почему мне было не повесить её на свою шею?

Елена Вайцеховская, писатель, журналист:

Если для многих победа Грищук и Платова в Лиллехаммере стала в некотором роде чудом — победой молодости над системой, — то для меня это было доказательством того, что недостижимых целей не существует. Ещё за три года до Олимпиады мы оказались с Грищук и Платовым в одном купе и проговорили всю ночь. В порыве откровенности он сказал: «Мы хотим стать первыми ещё до ухода Майи и Саши. Мы хотим на ходу поменять вагоны местами, это очень сложно, но нам вполне по силам». Оксана тихо добавила: «Мне кажется, что они могут уйти после Альбервилля, и если они сделают это, то мы станем первыми в мире уже в 1993-м».

Сергей Дадыгин, журналист: 

Одно из самых ярких воспоминаний моей журналистской карьеры — это Лиллехаммер 1994 года. Не скажу, что та Олимпиада была особенно выдающейся в плане организации или атмосферы, ведь любая Олимпиада — это нечто особенное. Меня поставили освещать танцевальный турнир у фигуристов, и я, словно угорелый, бегал по Олимпийской деревне, собирая мнения всех заинтересованных, попутно узнавая всевозможные сплетни и слухи. К тому моменту я был человеком, волей-неволей понимающим кое-что в этом виде спорта, и не из журналистской обязанности, а из искреннего человеческого желания разобраться уточнял непонятные мне моменты у знающих людей.

Особый интерес представляли две российские пары, которые по всем раскладам должны были войти в тройку лидеров: Майя Усова/Александр Жулин и Оксана Грищук/Евгений Платов. Первые считались первой парой страны, вторые — второй. Парадокс заключался в том, что меньше чем за год до Олимпиады эксперты сходились в том, что Грищук и Платов, несмотря на весь свой танцевальный потенциал, всё ещё оставались несколько расхлябанными и недостаточно подготовленными, чтобы обойти признанных лидеров — Усову и Жулина. На Олимпиаде зарубежные журналисты, со многими из которых у нас возникли приятельские отношения, искренне недоумевали: почему российские судьи ставят свою первую пару не только ниже второй, но вообще выводят её за пределы призовых мест? Это же саботаж!

Мне приходилось освещать каждый день соревнований, давая оценку выступлениям и раскладу в турнирной таблице. Было непросто. Легко писать правду, сложно придумывать что-либо, чтобы замаскировать очевидную несправедливость судейских решений. Тогда российская спортивная пресса получила большую свободу слова, однако существовали границы, переступать которые было опасно.

Я не мог открыто заявить, что тренер Усовой и Жулина — Наталья Дубова рассорилась с с федерацией фигурного катания России, отказавшись отдавать процент от заработков своей главной пары. Я также не имел права рассказать и о том, что Линичук, тренирующая Грищук и Платова, лучшая подруга жены президента нашей федерации, к тому же крестная их ребенка. Немаловажную роль играл и тот факт, что супруг Натальи Линичук — Геннадий Карпоносов, активно наводил контакты с судьями и в целом, мягко говоря, активно лоббировал интересы Грищук и Платова среди судейского корпуса.

Всё происходящее заставляло меня задумываться над сложившимися обстоятельствами, и однажды, нарушая некоторые этические нормы, я сделал то, чего делать, вероятно, не следовало. Накануне произвольного танца мне поручили взять интервью у Жулина — обычное дело, формальные вопросы. Но, выключив микрофон, я вдруг не выдержал и прямо спросил: «Вы же знаете, что завтра Грищук и Платова будут тянуть на первое место. Как вы с этим справляетесь?»

Его ответ тогда потряс меня до глубины души: «Я справляюсь, как человек, который понимает, что Грищук и Платов способны выиграть произвольный танец даже при совершенно объективном судействе. Видели, на каких скоростях они его катают?»

 

Возможно, тогда он лишь старался сохранить лицо,  но и это тоже — спортивный характер.

 

 

Дубова, Усова, Жулин - произвольный танец, ОИ 1994:

Елена Чайковская:

В свое время Грищук и Платов выиграли Олимпийские игры, будучи второй парой страны, которая никогда не выигрывала у первой — Усовой и Жулина.

— Я могу объяснить, как так вышло. Там совершенно особая ситуация. Майя и Саша, будучи изумительной парой, совершенно необыкновенной, перед олимпийским сезоном оказались в невыгодной позиции. Тогдашний вице-президент Международного союза конькобежцев Оттавио Чинкванта заявил, что всем надоели бесконечные страдания, блюзы и классика, и есть не требование, а рекомендация, чтобы танцы были больше танцами. Посмотрите программы того олимпийского года — все поголовно попытались перенести на лёд паркетные танцы, а это дело неблагодарное и тяжёлое... Как сейчас помню, что Писеев, президент нашей федерации, тогда объявил: «Нужно как бы что-то такое... «весёленькое», а не как обычно...». У нас же тогда «весёленькое» было дурным тоном. Иностранцы шутили, что «Кармен» — русская народная музыка, потому что у нас каждая уважающая себя пара обязательно катала «Кармен», и Кармен обязательно в конце была убита. Усова и Жулин всегда катали потрясающие по красоте программы, это был такой балет с элементами модерна, всегда хорошая музыка, много оригинальных находок, качественные костюмы... Но в тот сезон на Олимпиаде они решили взять то самое «весёленькое», и оно совершенно не легло на них, не легло на их органику, крайне неудачная вышла программа.

— На этом фоне рок-н-ролл Грищук и Платова должен был выгодно выделяться.

— Совершенно верно. Большое спасибо нужно сказать Наташе Линичук, она как молодой тренер с гибким умом быстро оценила ситуацию, приняла все рекомендации к сведению и предложила ребятам эту музыку.

— Насколько помню, с этой музыкой вышла непростая история.

— Да, Наташа первоначально предложила ее Грищук и Платову. Они её забраковали, и Наталья отдала её Крыловой и Фёдорову. Спрашиваю у Линичук, что будут катать Грищук и Платов, а она обречённо: «Испанию, наверное, что-то испанское... Они не понимают, что не сработает, но бороться бесполезно...». И добавляет, если хотите, поговорим с ними сами.

— Поговорили?

— Да. Не знаю, повлиял ли этот разговор на что-то в итоге. Я разговаривала с Оксаной. У неё на самом деле очень цепкий ум, она в этом была похожа на Наташу, очень хорошо понимала все расклады и расстановку сил. Я пыталась донести: «Оксана, если вы хотите победить, то нужно прислушиваться к рекомендациям федерации. Чинкванта прямым текстом сказал, что все «испании» и «кармен» уже в печёнках сидят... и не в вашем положении идти против системы». Чинкванта же дал свои рекомендации не просто так, здесь немалую роль сыграла история как раз таки с блюзом Грищук и Платова 1993 года, точнее с их вторым местом на чемпионате мира.

— Что за история?

— На чемпионате мира 1993 года пять судей поставили Грищук и Платова на второе место, а четверо судей поставили их на четвёртое. Все те судьи, что поставили их на второе место, сначала написали объяснительные, а потом были дисквалифицированы.

— Почему так получилось?

— Достаточно мутная история. Начнём с того, что тогда обе наши пары — и Усова с Жулиным, и Грищук с Платовым — катали блюз. Но если у Майи с Сашей была такая тягучая эмоционально лёгкая и немного цирковая постановка, то у Оксаны с Женей блюз получился мрачным. Его ставила не Линичук, а француженка Шанти Рашполь. Получилась депрессивная постановка о страсти и одержимости. Многие увидели в этом провокацию. Сами ребята были расстроены, потому что им эта программа нравилась. 

— То есть для Грищук и Платова рок-н-ролл — это тоже выход из зоны комфорта?

— Я бы не сказала. Если мы берём технические и двигательные аспекты, то Грищук и Платов в рок-н-ролле показывали то, чего не могла повторить ни одна пара. У них у обоих фантастическая координация — просто фантастическая, Оксана вообще уникальна по уровню владения телом, а он уникален по уровню владения коньком, как итог они катались на бешеной скорости, с которой никто не мог сравниться, и очень точно выполняли сложнейшие хореографические связки. Вживую это производило колоссальное впечатление, было понятно, что это способности нового поколения, что они олицетворяют новое поколение. Рок-н-ролл очень хорошо акцентировал внимание именно на тех аспектах, где они значительно превосходили соперников. С этой точки зрения постановка была для них более чем комфортной. Другое дело, что сами бы они с радостью катали какую-нибудь «Кармен», но стратегически лучше рок-н-ролла не было ничего.

 

Еще Чайковская:

Грищук и Платов получили своё золото вполне заслуженно, я считаю, что они его вырвали зубами. За месяц до Олимпийских игр традиционно проводится чемпионат Европы, это всегда своего рода репетиция Олимпиады. Оксана с Женей тогда могли просто не отобраться. За месяц до старта она тяжело заболела — двустороннее воспаление лёгких, температура 40. Всех наших лучших врачей подключили к лечению, но состояние только ухудшалось. Она не могла не то что кататься, она ходить нормально не могла — голова кружилась. Я говорю Линичук: «Наташа, она еле живая, их надо снимать, нужно готовить запасную пару». Но у Линичук было другое мнение.

Хорошо помню, Оксана пролежала 21 день, на 22-й день встала, пришла на тренировку, они вышли на лёд, и она естественно ничего не смогла сделать, даже сама не ехала, её вез Женя. Я опять: «Наташа...»

Но Линичук продолжала гнуть свою линию: мол, всё нормально, а нам через неделю вылетать на чемпионат Европы в Копенгаген. Оставшиеся дни хожу на их тренировки каждый день. Вижу, что всё плохо — произвольную целиком не катают и даже не пытаются, но всё, хоть и плохо, но значительно лучше, чем ожидалось... Понимая, что спорить с Линичук бессмысленно, у меня в рукаве был свой туз — врач сборной, который просто мог не допустить Оксану по медицинским показателям. Наталья, видимо, уловив это, начала меня переубеждать, говорила: «Она справится, тренировка — это тренировка, а когда нужно, она соберётся. Оксана так это умеет!». Рассказала мне историю, как ещё в юности, катаясь с Сашей Чичковым, Оксана под конец программы упала, и партнёр проехал коньком по кончикам её пальцев. Она встала, программу завершили, хотя весь лёд был в крови, и костюмы в крови... И это та Оксана, которая стабильно падала в обморок при виде иголки во время сдачи крови.

Допуск Грищук и Платову дали. Линичук оказалась права на сто процентов. Её спортсмены не просто сумели откатать произвольный танец — они его выиграли, причём выиграли не у кого-нибудь, а у гениальных Торвилл и Дина и действующих чемпионов мира и Европы Усовой и Жулина. До сих пор помню, как зал гудел от восторга, а легендарный Дик Баттон, комментирующий тот турнир, сказал: «Я ставлю всё, что у меня есть, на то, что Грищук и Платов выиграют в Лиллехаммере». Именно в тот момент наша федерация тоже решила делать ставку на Грищук и Платова.

 

Из интервью Майи Усовой, 1997:

Видела, как вы мирно болтаете с нынешней девушкой Жулина, с Таней Навкой. Обиды нет?

На Таню? Тане я сочувствую, вернее, в Тане я отчётливо вижу себя. Она действительно его любит, живёт так, чтобы с ней было удобно Саше. Он для неё — весь мир на данный момент. Но думаю, пройдёт время, и её станет многое в этих отношениях задевать, она устанет отдавать. Хотя, возможно, Саша с возрастом что-то поймёт, начнёт ценить больше. Таня простила измену, как и когда-то простила. И это правильно, если любишь, наверное, надо прощать.

Жулин про начало романа с Навкой: 

Но после работы на льду и в зале мысли были в основном о Тане. Возник флирт, искра, но ничего более. На тот момент я был безумно благодарен Тане, она, не осознавая этого, помогала мне избавиться от «грищукозависимости»! Таня была очень гармоничной на кухне, могла приготовить вкусный ужин на нашу теплую компанию – украинские корни давали о себе знать. К разносолам Майи я уже постепенно привык, а тут что-то неизведанное и сделанное руками человека, который нравится тебе все больше и больше.

Мне пять раз ставили диагноз клиническая депрессия — я лежала в больнице, мне выписывали специальные препараты, но толку не было. Ужасное время. Тяжёлое. Казалось, что нет просвета, нет ничего. Я была растоптана. И на этом фоне нужно было готовиться к Олимпиаде, а те, кто знают, что такое депрессия — настоящая, они поймут, насколько это сложно, практически невозможно.

Елизавета Стекольникова, фигуристка:

Майя Усова:

Я же дружила с Оксаной, и я была привязана к ней — мне казалось, что у нас действительно близкие отношения. Она знала, что для меня значит Саша, она знала всё, она понимала, какую роль он играет в моей жизни. Когда пошли какие-то слухи про Оксану, про Сашу, про то, что их общение какое-то не такое, как надо, что он уделяет ей больше внимания, чем следовало бы… Я же её даже защищала, хотя чувствовала что-то неладное, но гнала от себя эти мысли. Мы были подругами, и я многое о ней знала, как мне казалось, я знала её. И на основании этого я считала, что между ними ничего быть не может, потому что не может и всё…
Но в определённый момент поняла, что уже невозможно быть страусом. Спросила у мужа, какие у него отношения с Грищук. И он сказал мне, что вообще никаких таких отношений, о которых я спрашиваю, нет, а потом добавил: «Но я её люблю». До сих пор не знаю, что двигало Оксаной, зачем она… Если это была любовь, то почему она не вышла за него замуж после Лиллехаммера? Он бы женился на ней! Он бы развёлся со мной, бросил Навку и женился на ней, но ей это было не нужно. Разве это любовь?

Уже после того, как она выиграла эту Олимпиаду, гораздо позже я спросила у неё: «Ты предала меня, ты предала… Ты предала всех. Ты дажк предала саму себя тем, что ты сделала, и ты получила свою медаль. Неужели это того стоило?» Она не ответила, единственное, что произнесла: «Ты всё сказала, Майечка?»

Мы уехали из Москвы осенью 1992-го. Перед этим, как я понимаю, Оксана бросила Сашу, и он это тяжело переживал… Абсурд, но мне было его искренне жаль, у меня даже не получилось злорадствовать на эту тему. Дубова говорила мне: «Майя, если любишь, надо прощать, сходитесь, живите дальше, он обжегся, это будет ему уроком». Не прошло и месяца после нашего переезда, как он повадился летать в Москву — кажется, они помирились, я точно не знаю. Он улетал в пятницу, пропуская последнюю тренировку, и возвращался в понедельник, пропуская утреннюю тренировку. Каждую неделю. Я слышала, что он постоянно звонит ей, и они постоянно ругаются… Потом она опять его бросила — эта история не имела конца. За несколько месяцев до Олимпиады у Саши начался роман с Таней Навкой, это было одновременно и смешно, и грустно. Вместо того чтобы готовиться к главному старту своей жизни, он завёл новый роман, видимо, так пытался снять стресс от «предательства» Оксаны. А Татьяна? Что Татьяна? Я лишь однажды сказала ей: «Она позовет, и он прибежит. Уходи первой, не порть себе жизнь». Её партнёр, горячий мужчина Самвел Гезалян, тогда вышел из себя, избив её со словами: «Ты идиотка, как ты можешь так поступать с Майей?!»

За месяц до Олимпиады мне пришлось разбираться с полицией… К нам в гости приехали наши мамы, и так случилось, что они подрались в общественном месте, кто-то вызвал полицию. Американцы в этом смысле крайне впечатлительны, там всё серьёзно. Мне пришлось потратить массу времени и сил, чтобы утрясти этот вопрос с нашими мамами и полицией.
 

Грищук про Жулина:

С Жулиным мы расстались еще перед его отъездом в Америку, мною была поставлена точка, и никаких романтических отношений у нас с того момента не было, но порвать все отношения с ним я так и не смогла. Он постоянно названивал из Лейк-Плэсида. Приезжал, ждал меня... Как бы это ни звучало странно, но ближе него у меня никого не было, и мы продолжали общаться. Сейчас думаю, зачем он вообще ездил? Не ближний свет все-таки, чтобы несколько раз в месяц летать из Лейк-Плэсида в Москву. Я ему тогда говорила: «Хватит, не надо! Все думают, что ты летаешь из-за меня, у меня из-за этого проблемы!» Конечно, ему не было никакого дела до моих проблем, возможно, он специально летал, чтобы все мне испортить, я не знаю. 

Однажды ночью мне позвонила Майя Усова из Америки — в Москве ночь, а у них там день — и рассказала мне, что у Жулина роман с Таней Навкой. И я благодарна ей за тот звонок! Когда он в очередной раз позвонил мне, я ему сказала: «Не звони мне больше, отстань от меня. Я все знаю про тебя и про Навку». Он был в шоке, откуда я обо всём узнала, тут же стал вешать мне лапшу на уши, говорить, что она для него вообще ничего не значит, что он может бросить её хоть сейчас... Он говорил, а я думала, может, он кому-то другому тоже говорил такие слова, что я для него ничего не значу и бросит меня в любой момент? Он же на коленях стоял, клялся, что меня любит, говорил, что ни одну женщину никогда так не любил и надо же, не прошло и года с того момента, как я его бросила, он завёл новые отношения. Настоящая любовь не проходит так быстро. Я рассталась с ним, но полтора года после этого ни с кем не встречалась, просто не могла, не понимала, как так можно, а он считал, что можно. 

 

Грищук в другом настроении, 1998:

 

Мы действительно очень любили друг друга, такое редко бывает, чтобы два человека так сильно и так взаимно любили. Чаще это бывает не так сильно или не так взаимно. И несмотря ни на что, я рада, что это было. Саша — моя первая любовь, и я рада, что это был именно он, а не кто-то другой. Он был очень заботливым, нежным, терпеливым, совершенно идеальным по отношению ко мне до какого-то момента. Потом вмешалась жизнь, возможно, я тоже была не во всём права по отношению к нему.

Татьяна Навка, 2006:
 

Персона: Получается, ваша серьезная любовь — это ваш муж, вы счастливая женщина. Вообще счастливые люди те, у кого первая любовь перетекает в брак.

Т.Н.: Я безусловно счастливая женщина со счастливой любовью, но все-таки эта любовь не родилась счастливой. Была сложная ситуация, он был женат, с женой они были в конфликте. Ну как… По-всякому было. Конечно, я бы своей дочери такое не пожелала.

Персона: Он был женат на своей партнерше?

Т.Н.: Да, у них ситуация была патовая, но они все-таки были женаты, и это был период острой подготовки к Олимпиаде — осень 1993 года. Олимпиаду они не выиграли, проиграли одним судейским голосом, одной десятой.   Саша мне сказал тогда, что ему нужно подумать, побыть одному. Мы с ним расстались. Они с Майей поехали в шоу, я поехала в отпуск к себе домой, в Днепропетровск. Рыдала каждый день, пыталась читать, а в книге у меня была закладка — его фотография. Классическая история. Я думаю, что многие страдали от любви, жалели себя, ни ели, ни пили. Я тоже через это прошла. Ничего необычного. Прошло несколько месяцев, я вернулась в США, объявился Саша. С этого момента мы с ним начали жить вместе, выстраивать быт, семейный уклад.

Татьяна Навка, 2004:

У меня никогда не было конфликтов с Майей, мы и сейчас, если пересекаемся где-то, то можем не просто поздороваться, но и поговорить. Многие удивляются, когда видят это, но чему удивляться? Мы не были врагами тогда, а тем более сейчас. Я всегда относилась к ней с уважением. После Олимпиады, когда мы все жили и тренировались в небольшом городке, я, понимая её эмоции, по-человечески, по-женски старалась просто даже не попадаться ей на глаза. Если я видела, что около магазина стоит её машина, то шла в другой магазин, и так во всём. Во-первых, чтобы не нервировать её, а во-вторых, чтобы её нервозность потом не била по Саше. Думаю, она в конце концов поняла, что да, я люблю её бывшего мужа, но я не враг.

Жулин:

С Таней мы образовали гармоничный союз, она была и другом, и женщиной, и хозяйкой. Идеальная жена, а главное — любящая. К нам в гости приехали мои родители, прожили с нами два месяца, а уезжая, мама мне сказала: «Таня — хорошая девушка, и очень тебя любит, не делай глупостей, локти кусать будешь». Я тоже любил Таню. Казалось бы — живи и радуйся, но получалось не всегда. Все лучшие фигуристы мира тогда ездили в тур Тома Коллинза, и мы с Майей ездили, и Грищук с Платовым тоже. К тому моменту я уже прекрасно понимал, что из себя представляет Оксана, времена, когда я считал её ангелом, прошли, но тяга к ней продолжала сидеть в сердце занозой, иногда я был близок к тому, чтобы заявиться к ней со словами: «Вернись, я всё прощу». Вот такой идиот был! В конце концов, чтобы обезопасить себя от необдуманных поступков, я стал возить с собой в туры Таню.

Татьяна Навка, 2011:

Ахмед Бозиев: я много общался с другими фигуристами, давно дружу с Ари Закоряном, я помню ваш брак, все говорили, что ты его безумно любила, что это была слепая огромная любовь с твоей стороны. Многие считали, что в вашем браке ты любишь его сильнее, а он позволяет себя любить.

Татьяна Навка: я действительно очень любила, очень. Может быть и сильнее, чем он меня, он просто такой человек, но и он меня любил. Я была счастлива, это была та самая любовь о которой в книжках пишут. Я готова была пожертвовать всем, потому что я так любила, так прощала в этом браке. Это счастье испытать такую любовь, но мне больше, наверное, такого не нужно. Смеется

Ахмед Бозиев: А как ваша дочь Александра отнеслась к разводу, я знаю она очень любила папу, она на тебя не злится, не осуждает?

Татьяна Навка: Да, что ты, она же все видела, она знает, как я его любила, она все понимает.

На фото Навка, Жулин, Горшков:

Грищук про Жулина:

Я нормально отношусь к Майе, в принципе мне нет до неё никакого дела, но она продолжает повторять снова и снова, что я увела у неё мужа. Мне кажется странным, что она говорит только обо мне, почему нет других имён?! Она же пытается выставить всё так, будто у них был счастливый брак, а потом появилась я, и всё стало плохо. Но он всегда ей изменял, и она всегда это принимала. Возможно, ей следовало бы поблагодарить меня, благодаря мне она вышла из этих отношений и ещё может встретить кого-то, кто её будет любить, а не просто терпеть.Тогда мне было немного лет, и у меня вообще не было опыта романтических отношений с противоположным полом. Жулин втерся ко мне в доверие, прикидываясь другом, заморочил голову, а потом просто воспользовался ситуацией. У Жени была серьёзная травма, сначала операция в Австралии, потом несколько месяцев реабилитации в Москве, и именно в это время Саша начал меня буквально преследовать. Хотя мне было совершенно не до него. Я продолжала тренироваться одна, а всё свободное время проводила с Платовым в больнице, потому что понимала, что ему это важно.. На таком фоне и из-за всех стрессов так получилось, что у нас с Жулиным начался роман. 

Он повторял: «Я сделаю всё, что угодно для тебя», но во «всё, что угодно» не входил юридический развод. Для меня это было важно, в конце концов, это были мои первые отношения. Для прессы Усова и Жулин всё ещё оставались мужем и женой, и не имело никакого значения, что он уже сделал предложение мне. Я так любила, что была уверена, что никого другого никогда в моей жизни не будет, просто боготворила его. Меня ранила необходимость что-то скрывать. Женя Платов, мой партнёр, видя, в каком жутком состоянии я нахожусь, уговаривал меня сменить тренера, уехать тренироваться в другой город. Я отказывалась, из-за этого наши тренировки иногда проходили в очень нервной обстановке. Меня не покидало постоянное чувство тревоги.

Я не сразу поняла, но всё, чего хотел он, — это вывести меня и Женю из борьбы за медали. Он не любил меня, и жениться на мне не собирался. После Олимпийских игр в Альбервиле и после чемпионата мира мы все поехали в тур Коллинза, и там случилось много всего. У нас с Жулиным был договор, что мы бросаем всё, бросаем своих партнёров в том числе и начинаем жить вместе, не оглядываясь. Я свою часть договора выполнила, я перестала кататься с Женей, чтобы Жулину легче жилось, чтобы он не нервничал и не переживал. А Саша вместо того, чтобы сделать так, как договорились мы, начал убеждать меня в том, что в Майе никакой проблемы и нет, ведь мы же всё равно живём с ним вместе, а она его бизнес-партнёр, есть спортивный миф... Я говорила ему, что меня считают его любовницей, и меня это не устраивает, я не хочу этого. Он не собирался жертвовать деньгами и делать так, как просила я, пытался доказать, что для нас обоих будет лучше, если он продолжит кататься, чтобы зарабатывать деньги в шоу. Разводиться официально до Олимпиады он тоже не собирался, объясняя и это тем, что это может плохо сказаться на имидже и, опять же, работе в шоу.

Выбирая между моим мнением и деньгами, он выбрал деньги. При этом постоянно настаивал на том, чтобы я забеременела... Идея фикс у него была какая-то, и родить мне нужно было «сейчас», а разводиться он собирался «потом»... Ко всему прочему, первые полтора месяца после того, как я начала жить с ним и перестала кататься с Платовым, я просто сидела дома и не знала, что мне делать, чем заняться... Жулин же каждый день возвращаясь домой с тренировок рассказывал мне, какая хорошая пара получилась из Навки и Платова, как они чётко и слаженно катаются, и в целом все только и делают, что говорят о их потенциале, а обо мне Платов давно забыл и явно даже не думает вспоминать. Каждый день, он рассказывал мне это, хотя я никогда не спрашивала. Может быть, если бы он не делал этого, я бы и дальше сидела дома, но он сам спровоцировал меня на то, чтобы я доказала ему, по каждому пункту, что всё, что он говорил, полный бред!

В какой-то момент я встала в пару с Петей Чернышёвым, спасибо Линичук, она «нашла» меня, «нашла» Петю и сказала, что хочет сделать из нас пару. И если бы Саша меня любил, он был бы рад, он бы хотел, чтобы я реализовалась в спорте. Но он не был рад, приближался отъезд группы Дубовой в США на постоянное жительство, и Жулин не переставая упрашивал меня переехать с ним. Он думал только о себе, совершенно не учитывая тот факт, что я уже катаюсь с Петей у Линичук в Москве. Когда я ему говорила: «В качестве кого мне туда ехать — в качестве твоей вещи, игрушки? Там ты опять будешь перед прессой изображать, что женат. Чем вообще заниматься там мне? Сидеть и ждать тебя?» — он просто повторял, что не хочет со мной расставаться. Эгоист. Его потребность во мне — это эгоизм. В итоге Жулин всё-таки смирился с тем, что я буду кататься с Петей, и даже сказал, что Чернышёв очень хороший партнёр, и мы сможем стать чемпионами в Нагано. А меня это почему-то задело, и я помню, ему говорю:

 

— Да, он хороший партнёр, но до Нагано ещё дожить надо, а с Платовым у меня могло быть золото в Лиллехаммере!

— Нет, не могло бы. Будь объективной, ещё рано, тебе там было не выиграть. Танцоры не выигрывают Олимпийские игры в 20 лет.

Сейчас смешно это вспоминать. Я думаю, что он лучше меня понимал, что мы с Платовым как раз-таки могли легко обойти его и Майю, именно поэтому мне и нужно было похоронить свою пару с Платовым. И эта внезапная любовь Жулина к детям, которых он якобы так от меня хотел — он просто не хотел, чтобы я каталась.

Меня хватило на четыре месяца жизни с ним. На самом деле мне хотелось уйти от него ещё раньше, но я не могла признать, что всё было зря, что я ошиблась. В конце концов у меня просто не осталось сил делать вид, что я влюблена и счастлива, когда мне уже было плохо только от того, что он до меня дотрагивается. Я рассталась с ним, а потом запихнула свою гордость куда подальше, и сразу же позвонила Платову. Рассказала, что конечно я была полной дурой, но зато теперь я всё поняла, и мы всё ещё многое можем сделать вместе. Другой партнёр и для него, и для меня это было потерей времени. Но естественно, что Женя не согласился, и естественно, что мне пришлось звонить ему больше одного раза. Гораздо больше... И всё это сделал Саша.
 

Людмила Власова:

Оксана сильно отличалась от других девочек Линичук, не в том смысле, что была лучше или хуже, она была другой. Она производила впечатление цветка, который требует опеки, но вместе с тем её сила воли и её стремление к совершенству были неисчерпаемы. Она перфекционистка до мозга и костей. Она мне была ближе других в том числе, потому что хотела больше других заниматься со мной, ей нужны были эти знания, и она обожала балет. Она умела слушать. У неё были все данные, чтобы не только услышать и понять, но и применить. Как мне было не любить такую девочку? Другие обижались.

Линичук поставила Оксану в пару с Петром Чернышёвым, и с каждым днём выглядела всё более и более довольной своим решением. Мне новая пара тоже казалась перспективной, по крайней мере, они подходили друг другу по основным параметрам, формируя, что называется, каноническую танцевальную пару. Однако меня беспокоило состояние Оксаны, начав тренировки с большим энтузиазмом, она постепенно чахла, слёзы текли ручьём без всяких на то причин. Несмотря на то, что с Петей они находили общий язык и успешно работали вместе, она продолжала постоянно плакать. Линичук лишь отмахивалась: «У неё такой характер, долго привыкает». Видя, что положение ухудшается, я решила поговорить с Оксаной откровенно: «Петя отличный партнёр, надёжный, вы с ним хорошо сработались, прекрати плакать, надо работать!» А она мне: «Петя хороший партнёр, но я хочу кататься с Платовым! Сначала хотела доказать ему что-то, но ведь ничего не докажешь, понимаете?» Я, конечно, понимала, но не знала, что сказать, и предложила: «Может, тебе поговорить с ним? Сезон ещё не начался, ещё есть время». И это вызвало очередной приступ рыданий.

Жулин:

Таня — она такая женщина, на которую можно опереться, то есть она вообще не из тех, кто говорит: «Ты мужчина, ты должен, иди и сделай, а я женщина, я слабая». Вот это всё вообще не про неё. Она такой боевой товарищ. Когда у нас начали завязываться отношения, ей было 18 лет, девчонка ещё совсем, но уже тогда я понял про неё, что она человек надёжный. И что главное — не скандальная, тарелки не била, сцен не устраивала, если были обиды, говорила сразу: «Мне это неприятно». То есть мы вполне себе счастливо прожили вместе лет 13. Мне нравилось, что она всё делала, решала все вопросы, бытовые и не бытовые, старалась по максимуму помочь мне, до восьми месяцев беременности выходила на лёд, помогала тренировать... То есть мы как-то действительно жили в гармонии. У меня даже характер изменился. Я до Тани был бешеным во всех смыслах, а тут успокоился, заматерел, стал спокойным, как удав. Мои родители её обожали, особенно моя мама, и мама очень тяжело пережила наш развод, даже со мной как-то прохладно в тот момент себя вела. Был в нашей жизни момент, когда я сказал, что вот я ухожу, потому что полюбил другую женщину, назову это так. Таня была в шоке, в слезах, и все это было тяжело, конечно. Узнав о том, что у нас такое случилось, тогдашний тренер Тани — Линичук, сказала ей: «У вас же все счета общие! Сними все деньги, забери у него всё, с паршивой овцы хоть шерсти клок». Но она ничего этого, конечно, делать не стала. Причём узнал я об этой истории значительно позже и от Карпаносова. Честно говоря, наш развод был неизбежностью, переезд в Россию просто дал возможность нам выйти из этого быстрее. У нас всё было хорошо, но в глубине души я понимал, что любовь-то уже ушла, а жить с кем-то просто потому, что он человек хороший... Зачем? Если бы не Сашенька (дочь), то всё бы закончилось быстрее. Я безумно уважал Таню как человека и как мать моего ребёнка, но в браке должны преобладать другие чувства. Возможно, мы вообще расстались бы на несколько лет раньше, но нас крепко держала в связке подготовка к Олимпиаде. Мне повезло, что моя жена была бывшей ученицей Дубовой и партнёршей, которая может «тащить». Сколько угодно можно быть гениальным тренером, но если у тебя нет достойного материала, то и чемпионов не будет. Наташа — моя жена, она совсем другая. Она такая «кошечка», всё свалила на меня (смеётся) и хвалит меня за каждый шаг и за любое действие. И это, наверное, то, что надо конкретно мне, чтобы быть в тонусе. Высокий уровень комфортности в отношениях иногда идёт в минус. С Наташей у нас большая разница в возрасте, но мы уже больше 16 лет вместе и как-то не надоедаем друг другу.

Про период обмена партнерами.

Майя Усова:

Мы с Женей победили Грищук и Жулина, и мне бы радоваться, а я увидела её в слезах и почему-то почувствовала жалость, нахлынули воспоминания, слёзы... Захотелось подойти к ней, утешить, сама не знаю почему, я бы подошла, но Женя не позволил: «Что ты делаешь?! Она никогда не плакала, когда делала больно тебе».

Александр Жулин:

Майе с Платовым было легче. Потому что Платов всё-таки понимал, что Майя не тренировалась несколько лет, и он сбавил темп. К тому же, когда партнёрша медленная, а партнёр быстрый, он может ей помочь. У нас же с Грищук была такая картина, что я бы ни в жизнь не сказала ей, что не успеваю, а она бы никогда не поменяла удобный ей темп.

Еще Жулин про катание с Грищук:

Сначала у нас всё так хорошо пошло, я сам от себя такого не ожидал, появилось вдохновение, почувствовал себя моложе, подумал, что столько у меня ещё сил, что я столько всего смогу, и мы с ней друг другу идеально подходили по каким-то двигательным физическим особенностям. Мне казалось: «Вот оно! Идеально!» Я думал: «Сейчас поставлю программы, сейчас как мы всем покажем!» В какой-то момент я даже подошёл к Валентину Николаевичу Писееву, президенту нашей федерации, и говорю: «У нас с Грищук всё так здорово идёт, я думаю, что мы вполне могли бы вернуться в любительский спорт. Что вы об этом думаете?» Надо было видеть его лицо в этот момент, он только что креститься не начала… (смеётся). Похлопал меня по плечу по-дружески и говорит: « Ты и Грищук? Саша, вы там развлекаетесь, но, пожалуйста, давайте без всяких возвращений». По сути, он оказался абсолютно прав. Мы с ней тренировались полгода, и за это время я угробил своё здоровье настолько, что и вспоминать не хочется. Потому что она, помимо того, что моложе меня, так ещё и в недавнем прошлом активно тренировалась, готовилась к Олимпиаде, а я четыре последних года занимался кое-как… И вот она несётся вперёд, а она очень быстрая, очень лёгкая, даже Платов, который тоже очень быстрый, порой за ней не успевал, а мне, пенсионеру, приходилось за ней успевать, ведь я же не мог ей сказать: «Давай помедленнее, я так не могу...» И я на последнем издыхании, просто собрал тогда всю волю в кулак — и успевал. Честно говоря, некоторые проблемы со здоровьем, появившиеся у меня в те полгода, я до сих пор не могу вылечить. Сам виноват, тешил свои амбиции, зато самолюбие  не пострадало (смеётся).

 

На фото и и гиф Жулин с Грищук:

Грищук про пару с Жулиным:

Для меня сразу было понятно, что у нашей пары нет никакого особого будущего. Хотя он полностью выкладывался на льду, никаких претензий к его работе у меня нет, он очень старался. К тому же он очень хороший фигурист, это просто данность, и я всегда уважала в нём это. Ещё в самом начале, в первые недели, когда мы встали в пару, когда я не могла прийти в себя от шока от всего произошедшего, и горела желанием работать, работать с ним. Он задал мне вопрос, который разом перечеркнул всё. Он спросил: «То, что сейчас произошло, то, что они — Усова и Платов — встали в пару, это серьёзно? Ты сделаешь что-либо, чтобы вернуть всё назад?» И я ответила: «А что, по-твоему, мне нужно сделать?» А он: «Тебе виднее». Понимаете? Он сомневался во мне, сомневался в нашей паре, сомневался во всём. Я не терплю сомнений.

Майя Усова, 2002:

Наши отношения с Жулиным давно уже пережили даже стадию замерзания. Мы можем разговаривать с ним лишь в случае крайней необходимости. Смешно, но мы очень долго (лет 5-6) не могли развестись из-за московских квартир, никак не могли их разделить. Он не уступал, и мне не хотелось этого делать. Уже когда я каталась с Платовым, а он с Грищук, он позвонил мне и сказал: «Давай сделаем так и так, я согласен на то и на это. Нужно срочно оформить развод». Я конечно удивилась, подумала, с чего бы он вдруг по собственной инициативе согласился решить вопрос в мою пользу, и буквально на следующий день узнаю, что Жулин в туре Стойко сделал предложение Грищук, да как — по пожарной лестнице залез в гостиничное окно с кольцом и цветами. Я тогда даже порадовалась, хоть какая-то компенсация мне за всё…Но увы и ах, Жулин с Грищук разругались раньше, чем мы успели урегулировать вопросы с документами и разводом. Он вернулся к Навке. Кстати, после этого он отказался от своего благородного предложения. Развелись мы с ним тогда, когда у Тани живот почти на нос лез, последние месяцы беременности.

Майя Усова 1999:

— Вы с Жулиным продолжаете игнорировать друг друга?

— Мы здороваемся, но разговаривать перестали ещё тогда, когда катались в паре. Настолько всё было плохо. Мы писали друг другу записки. Если требовалось что-то на формальном уровне, могли обсудить, а чтобы сесть и поговорить — такое и вообразить было нельзя.

— Насколько я понимаю, пока о прощении обид говорить не приходится?

— Я не считаю, что я сделала ему что-то плохое, и что ему есть за что на меня обижаться, а я сама давно, возможно, и забыла бы всё, что он сделал и сказал мне. Но то, как он обидел мою маму, забыть не могу. Он сказал ей: «Вы так превозносите свою дочь, доказываете мне что-то, но ваша дочь злая и никому ненужная тетка, и так и останется одна, также как остались и вы!» Только Саша не учёл, что моего папу убила молния, когда они с мамой стояли под одним деревом… Как можно было такое сказать? Или он мог сказать маме: «Ваше Майя дерево. Из-за неё мы как Ленин с бревном на субботнике».

— Но он же не всегда был таким? В первые годы брака картина наверняка была иной.

— Что бы он ни говорил, но поженились мы по любви. Конечно, изначально всё было иначе. Но он всегда становился другим человеком на катке. Я не понимала этого. Столько лет мы катались с ним, жили вместе, и если дома, за пределами катка, он максимум, что мог сделать, — просто хлопнуть дверью и уйти, он даже не кричал, то на катке в него как будто кто-то вселялся. Может быть, всё дело в том, что, по его версии, хуже меня партнёрши было не найти.

— Подожди, он высказывал тебе претензии и как партнёрше?

— Постоянно. С его слов выходило, что хуже меня партнёрши быть не могло. Мог Дубовой сказать, если бы не этот «мешок», имея в виду меня. Дубова пыталась его поставить на место и даже ставила, а толку. Я же видела, что он злится, на тренировках он так выходил из себя, что и ударить меня мог, и толкнуть.

— Ударить?!

— Ударить! Причём именно на льду, не стесняясь никого. Мог при всех орать, что ненавидит меня, я не знаю, как пережила это всё. Оценивая наши спортивные достижения, он сказал: «Знаешь, твоих заслуг ноль, ты мне только мешала. Всё, что я выиграл, это не благодаря тебе, а вопреки тому, что моей партнёршей была ты».

— Но ты же понимала, что это не так…

— Я уже ничего не понимала. Иногда думала, что, может, и правда где-то что-то не так делаю. Когда образовалась наша пара с Платовым, я сначала радовалась, думала, интересно будет, а перед началом тренировок стали грызть сомнения. Теперь и он начнёт говорить, что всё не так…

— В итоге вы достаточно быстро сработались с Платовым.

— Да, помогло то, что мы оба ученики Дубовой, мы едём одинаково, у нас одна выправка, не зря она нас муштровала. Конечно, было непросто. Но Женя понимал, с чем предстоит иметь дело, мы же ездили в одни туры, он видел, как мы катаемся с Жулиным, понимал, что мы особенно не тренировались. К тому же Татьяна Анатольевна много с нами возилась, занималась, помогала… Я вообще в восторге от неё. Великая женщина, всю жизнь мечтала у неё кататься. Для меня её похвала ценнее любой медали, говорю абсолютно серьёзно. Я впитываю, как губка, всё, что она говорит, потому что это счастье общаться с человеком такой величины.

— Получается, с Платовым у вас полная гармония, не ругаетесь совсем?

— Я вообще не понимаю, зачем ругаться. Хотя Женя вообще-то взрывной, а я спокойная. Был такой момент, мы обсуждали постановку программы, он что-то предлагает, я говорю: «Конечно». Потом снова что-то, и я опять соглашаюсь. Дальше он опять вносит предложение по программе, я понимаю, что что-то странное он говорит, но про себя думаю: «А почему бы и нет?» — и опять соглашаюсь. И вдруг он просто взрывается, швыряет чехлы от коньков куда-то в стратосферу, и кричит: «Ты что ли всегда будешь соглашаться? Скажи хоть раз „нет“! Выучи это слово». Татьяна Анатольевна тут же обречённо: «Начинается». Он быстро отошёл, теперь, когда вспоминаем, смеёмся.

— А когда-то Грищук и Платов чуть ли не молились на вас с Жулиным, когда вы все тренировались у Дубовой, и вы были бесспорными лидерами, а потом совершенно неожиданно для всех они обыграли вас на Олимпиаде.

— Они выиграли одним голосом. И этот голос у нас отобрал мой бывший партнёр. После проката к нам с Жулиным подходили люди, сожалели, что мы не выиграли. Конечно, мне было больно. Такая несправедливость. Но что поделать… Тем более что Евгений и его бывшая партнёрша объективно очень хорошие фигуристы.

— Это поражение вы с Жулиным переживали вместе, он как-то поддерживал тебя?

— К тому моменту мы уже давно ничего не делали вместе. Только катались, и то с трудом. Есть вещи, которые я никогда не забуду, и это не обида, просто я не смогу это забыть.

— Как ты думаешь, Жулин ревновал, когда ты встала в пару с Платовым?

— Когда это случилось, Жулин почти сразу встал в пару с Грищук и сверкал, как медный таз, рассказывая прессе о том, что Платов молодец, что принял такое решение и помог им с Грищук объединиться, ведь сами они как-то до этого не доходили.

— Обычно такие вещи говорят, если хотят кого-то задеть.

— Возможно. Я думаю, меня Саша никогда не забудет, всё-таки первая жена — это от Бога.

Татьяна Тарасова:

У меня не было вопроса, почему выбор Жени пал на Майю. Она выдающаяся фигуристка, настоящая звезда мирового уровня. Одна из лучших партнёрш за всю историю этого вида спорта. Не вижу никакого смысла сравнивать её с Грищук, как можно сравнить действующего спортсмена и человека, который несколько лет не тренировался? Мы можем сравнить лишь некоторые спортивные качества и возможности. К тому же, да простит меня Паша или пусть не прощает, Майя даже не тренируясь в некоторых моментах сильнее её. Я сейчас говорю про дисциплину, умение работать, даже про общую физическую подготовку.

В своё время я пыталась бороться с Оксаной в вопросах ОФП, перед тем как взять их, я пересмотрела всё их выступления и обнаружила, что все их поддержки строятся по принципу, что он всегда её держит и позицию ей помогает менять. Сразу поняла в чём дело — у девочки слабый плечевой пояс, слабые руки. Странно, конечно, что к концу карьеры этот простой вопрос так и не решили. Говорю Оксане, что надо с этим работать, она хлопает глазами и отвечает: «Зачем? Не люблю я это, у нас так всё хорошо с поддержками, зачем мне этим заниматься? Не буду».

Усова и Жулин должны были выиграть в 1994-м, потому что то, что такая пара осталась без золота Олимпийских игр, — это прискорбно и обидно. Мне они всегда казались совершенно особенными, из числа новаторов, из тех, кто двигал танцы на льду вперёд. Но кроме таланта существует человеческий фактор, и мне Майя много рассказывала. Сложилось как сложилось. У Жулина начался роман с Грищук, они разошлись с Майей, она постоянно плакала, и она буквально падала и морально, и физически, а он просто не принимал это во внимание, занимался своей личной жизнью, бесконечно выяснял отношения с Грищук и тем самым попросту проиграл Олимпиаду.

Со Сплетника, американский агент про Платова и его пару с Усовой:

Он несколько типичный советский красивый мальчик, который привык, что все вокруг им восхищаются, а девушки выстраиваются в очередь. Все знают историю о том, что он не слишком хорошо себя вёл, когда был женат на той девушке, что потом тусовалась с Ильёй (Куликом). Что тут о нём сказать? Всё кругом говорили о нём, когда они были в паре с Пашей, все восхищались. Он из тех, кто принимает восхищение собой и внимание, как должное. Наверное, только такой парень мог кататься с Пашей. Любого другого бы она вогнала в петлю или в жуткие комплексы. Он был очевидно хорош во всём, и всё об этом говорили. Кроме неё, конечно же. Она всегда считала себя лучшей в паре. Я не могу утверждать с уверенностью, но из того, что я знаю, у меня сложилось впечатление, что он имел определённую слабость к ней, и она умело разыгрывала эту карту, когда ей было нужно. Я уже говорила, что она садистка? Наверное, он знает об этом лучше остальных.

Но я бы не стала слишком ему сочувствовать. Последний раз я видела его и Майю на чемпионате Pro Am. Они заняли третье место (из трёх), и бедная Майя заливалась слезами, в то время как он смотрел на это с некоторым недоумением и повторял: «Эй, успокойся, я выиграл всё, что можно в этом мире. То, что происходит в профессионалах, не значит ничего». То есть он считал, что Майя не может быть расстроена из-за результата, она должна была расстраиваться оттого, что подвела его. LOL. Он немного дива с тех пор, как ушла Грищук.

Сюжет НТВ про Усову:

Жулин про Грищук:

Еще Жулин про Грищук: