Вражда Габриэля Гарсиа Маркеса и Марио Варгаса Льосы

С уходом из жизни перуанского писателя Марио Варгаса Льосы многие детали его удивительной жизни вновь стали предметом обсуждения. Среди них печально известная драка, положившая конец его дружбе с колумбийским писателем Габриэлем Гарсиа Маркесом.

12 февраля 1976 года. Мехико. Премьера документального фильма "Одиссея Анд". В зале собралась элита, среди них – два титана латиноамериканской литературы, два будущих Нобелевских лауреата, два друга – Габриэль Гарсиа Маркес и Марио Варгас Льоса. Журналистка Елена Понятовска, случайно оказавшаяся рядом с Гарсиа Маркесом и его женой Мерседес, стала невольной свидетельницей события, которое войдет в историю как "литературная вражда века".

"Я сидела рядом с Габриэлем Гарсиа Маркесом совершенно случайно", – вспоминала 92-летняя Понятовска. 

Улыбающийся Габо подошел поприветствовать своего перуанского коллегу. Ответ был неожиданным и брутальным. 

"Варгас Льоса ударил его в лицо", – рассказала Понятовска.

Шокированный Гарсиа Маркес рухнул на пол, из носа хлынула кровь. Удар был сильным, линза в его очках разбилась и вонзилась в переносицу. Понятовска побежала в ближайший магазин за стейком, чтобы приложить его к глазу писателя.

Знаменитая фотография, сделанная на следующий день Мойей, запечатлеет улыбающегося Габо со свежим синяком под глазом. Маркес никогда не публиковал эти фотографии; общественность увидела их только в 2007 году. 

Вот что рассказал Мойя:

Было около одиннадцати или двенадцати часов утра, и я был у себя дома в Колонии Наполес, где у меня был офис, большой дом с редакцией в одной части, а в другой части я жил со своей девушкой и двумя детьми. В дверь постучали, и это были Габо и Мерседес. Я был очень рад и очень удивлен увидеть его. Габо уже был моим другом, но в дружбе есть свои иерархии. Это была дружба сдержанных пропорций. Я был газетным фотографом, а он был тем, кем он есть. В то время я не смел называть его Габо. Называть его Габито было для меня все равно, что называть Сервантеса "Мигелито". Для меня он – Габриэль Гарсиа Маркес. Они пришли за фотографиями. Он сказал мне: "Я хочу, чтобы ты сделал несколько фотографий с моим подбитым глазом". Они пришли ко мне домой, потому что доверяли мне.

 

На нем была куртка. Не та, клетчатая. Другая. А она была в черном с большими солнцезащитными очками. И я спросил его: "Что случилось?" Он пошутил: "Я занимался боксом и проиграл". Заговорила Мерседес. Она сказала, что Варгас Льоса ударил его кулаком. "А почему?" "Я не знаю. Я подошел к нему с распростертыми объятиями, чтобы поприветствовать его. Мы давно не виделись". Я уже знал, что они были очень хорошими друзьями в Барселоне и все такое, и обе пары ладили, потому что он говорил об этом с нашим общим другом Гильермо Ангуло. Я имею в виду, это было то, что все знали; когда я узнал, что его ударил Марио Варгас Льоса, я был очень удивлен. Они сели в гостиной и начали разговаривать со мной.

Что же стало причиной этого яростного выпада, расколовшего дружбу двух гениев "Латиноамериканского бума"? По сообщениям прессы того времени, Варгас Льоса прокричал, нанося удар: "Это за то, что ты сделал с Патрисией!"

Патрисия Льоса – жена (и кузина) Марио. И хотя ни один из писателей никогда публично не раскрыл истинную причину ссоры, именно вокруг нее строятся основные версии драмы.

Их дружба, начавшаяся в 1966 году с письма Габо из Мексики Варгасу Льосе в Париж, была примером для подражания. Они восхищались друг другом, переписывались, планировали написать роман вместе. Их первая встреча в Каракасе в 1967 году переросла в тесную связь. 

Они происходили из семей с похожим прошлым: оба воспитывались своими бабушками и не ладили со своими отцами. Но что действительно объединяло их, по словам Варгаса Льосы, так это их любовь к творчеству американского писателя XX века Уильяма Фолкнера, "наш общий знаменатель". Не менее важно, сказал Варгас Льоса, то, что они оба в полной мере осознали, что они латиноамериканцы, когда впервые приехали в Европу.

Варгас Льоса назвал своего второго сына Габриэль Родриго Гонсало в честь Гарсиа Маркеса и его двух сыновей, Гонсало и Родриго. А Габо и Мерседес стали крестными родителями малыша.

Марио и Патрисия, Мерседес и Габриэль

Они жили по соседству в Барселоне, эпицентре литературного "Бума". Варгас Льоса даже написал свою докторскую диссертацию о главном шедевре друга – "Сто лет одиночества", позже опубликованную как книга "García Márquez: Story of a Deicide" (1971). 

Описывая "Сто лет одиночества", Варгас Льоса сказал, что был "ошеломлен" этой книгой, когда прочитал ее. 

"Настолько, что я поспешил написать статью под названием El Amadis en America [Amadís de Gaula была популярным испанским рыцарским романом, упомянутым Мигелем де Сервантесом в Дон Кихоте]. Я подумал, что, наконец, в Латинской Америке появился свой роман о рыцарях, история, где воображаемое вышло на первый план, не потеряв при этом основную сущность реальности. Он также обладал достоинством немногих шедевров: способностью привлечь требовательного читателя, заботящегося о языке, и в то же время простого читателя, заинтересованного только в следовании за историей".

Их связь казалась нерушимой, особенно на фоне обычных писательских склок.

Хотя их политические взгляды со временем разошлись (Гарсиа Маркес сохранил дружбу с Фиделем Кастро, а Варгас Льоса резко осудил кубинский режим и сместился вправо), большинство свидетельств указывает на личный конфликт как на катализатор драки.

Марио и Патрисия

Писатель Хави Айен в книге "Те годы бума" и переводчик Грегори Рабасса сходятся во мнении: все дело в Патрисии. Во время поездки из Барселоны в Эль-Кальяо в середине 1974 года Варгас Льоса, известный своей любвеобильностью ("Марио был великим бабником", – говорил друг Гильермо Ангуло), увлекся другой женщиной и бросил жену, которая плыла с ним на том же корабле. Патрисия вернулась из Перу в Барселону, где ее поддержали Габо и Мерседес.

Плинио Апулейо Мендоса:

Когда Патрисии пришлось вернуться в Сантьяго, Габо отвез ее в аэропорт, но они опаздывали, и Габо небрежно сказал ей: "Если самолет взлетит без тебя, отлично, устроим вечеринку". Габо - карибский житель, и он сказал это в таком духе, а она его неправильно поняла.

И вот тут версии расходятся:

1. Версия Габо (по его словам друзьям): Патрисия сама пыталась его соблазнить, но он отверг ее из уважения к Марио.
2. Версия Патрисии (якобы пересказанная Марио): Габо не только утешал ее, но и делал недвусмысленные намеки или даже советовал бросить Марио.

Удивительным образом, Марио и Патрисия вскоре помирились. И тогда, по одной из версий, Патрисия, желая уязвить мужа, заявила: "Не думай, что я никому не нужна. Твои друзья, вроде Габо, за мной увивались".

Итог известен: встреча в Мехико, приветствие Габо и яростный удар Варгаса Льосы с криком про Патрисию. Говорят, Мерседес, жена Габо, бросила вслед Варгасу Льосе едкое: "То, что ты говоришь, не может быть правдой, потому что мой муж любит женщин, но только очень красивых".

С того дня два великих писателя, по общему мнению, больше никогда не разговаривали. Они избегали упоминать друг друга публично. Инцидент стал легендой, оброс слухами, но остался окутан тайной. Оба старались не выносить сор из избы.

Помимо того, что они были выдающимися фигурами Латиноамериканского бума, они также разделили одну из самых высоких литературных наград. Гарсиа Маркес получил Нобелевскую премию в 1982 году, а Варгас Льоса – в 2010 году.

Но так и не примирились. Лишь спустя десятилетия Варгас Льоса написал предисловие к юбилейному изданию "Ста лет одиночества", но это был скорее жест уважения к литературе, чем знак личного примирения.

По иронии судьбы, оба автора – и бывшие друзья – скончались в одном и том же месяце. Варгас Льоса умер в минувшее воскресенье, 13 апреля, а Габриэль Гарсиа Маркес – 17 апреля 2014 года. Фактически, 11-я годовщина его смерти будет отмечена всего через несколько дней.

Когда в апреле 2014 года Габриэль Гарсиа Маркес ушел из жизни, Марио Варгас Льоса был одним из первых, к кому обратились СМИ. Его комментарий был сдержанным, но уважительным: "Умер великий писатель... Его романы переживут его... Выражаю соболезнования его семье". 

Позже, в 2017 году, он признался, что смерть Габо, как и других друзей-писателей его поколения, опечалила его: "Осознавать, что я последний из этого поколения, печально". На прямой вопрос, виделись ли они после драки, он, улыбнувшись, ответил твердым "Нет".