«Великая и ужасная» Наталья Дубова, главная соперница ТАТ)

Понимаю, что это имя мало что скажет тем, кто не является большим поклонником фигурного катания в прошлом, но когда-то оно действительно гремело. На определенном этапе, и этап этот был продолжительным (лет 10–15), Дубова была самым дорогим российский тренером (который в середине 90-х принципиально не работал с российскими парами, но об этом позже). По слухам, Дубовой за тренировки платили сумасшедшие деньги. И все потому, что считалось, что как ставит технику скольжения она, так не может больше никто. К тому же Дубова имела репутацию эстета — было принято хвалить её вкус во всем (на контрасте с той же ТАТ и Линичук). У её учеников были самые дорогие костюмы ещё при СССР, об тоже много где упоминается.

Ну а еще у Дубовой была репутация жестокой, даже одиозной личности, к тому же ужасно авторитарной и скандальной. Вечная соперница ТАТ

Ну а дальше пост будет немного с налетом «спид-инфо» или «экспресс-газеты». 

Сначала немного о Наталье словами других, а потом будет ее взгляд на многие вещи, которые активно обсуждались в том числе здесь. 

Из воспоминаний Татьяны Навки: 

Наталья Ильинична заставляла меня в десять вечера бежать с весами в рюкзаке за спиной от Бауманской, где я тогда жила, к ней в Сокольники. Когда еле живая и мокрая от пота я поднималась к ней в квартиру, Дубова снимала с меня весы и взвешивала. Если вес был не выше, чем утром, она одобрительно похлопывала по плечу: мол, молодец, Навка, лишних килограммов сегодня не набрала.

... Но однажды утром, перед тренировкой, она намерила во мне пятьдесят три килограмма. И велела, чтобы к вечеру осталось только пятьдесят два с половиной. Я отработала тренировку, съела всего три персика и выпила чашку кофе без сахара. После ещё одной тренировки контрольное взвешивание в раздевалке неожиданно показало пятьдесят три с половиной килограмма. Я была в шоке: быть этого не может!

— Так, — сказала Дубова, мрачно уставясь на весы. — Значит вот как мы выполняем указания тренера... А потом вдруг развернулась и залепила мне пощёчину, да такую, что я затылком ударилась о стену. Она наверно сама испугалась. На следующий день я не пришла на тренировку. Потом второй тренер позвонила, я пришла на лёд. Пришла Наталья Ильинична, целую тренировку не обращала на меня внимания, а в конце подозвала меня и сказала: «Молодец, ты похудела, — и добавила: — Ты меня прости, пожалуйста, что так произошло». Я простила.

И еще Татьяна Навка:

Честно говоря, когда мы говорим о весе фигуристок, с одной стороны во мне говорит какой-то разум, какие-то стереотипы, а с другой стороны я сама была такой девушкой, которой очень долго прилетало за вес. Даже помню, когда нас с Ромой впервые захотели поставить в пару, мне тогда было лет 20, ему 18, он выпучил глаза и с возмущением закричал: «Она же толстая, а у меня спина больная!». Сейчас, конечно, это все с улыбкой вспоминается, а в юности, и особенно в подростковом возрасте, было не смешно, обидно было. 

Я с 14 лет тренировалась у величайшей, наверное одной из самых великих, у Натальи Ильиничны Дубовой. И сказать, что она меня гоняла, это ничего не сказать. Допустим, она могла меня на ночь закрыть в раздевалке в Сокольниках, оставить там спать, чтобы я не ездила домой и не ела. Я ночью просыпалась в этой раздевалке, там мыши какие-то бегали. Если сейчас о таком рассказать современным спортсменам, они и не поверят, что и так у кого-то было. Мама моя об этом сильно позже узнала.

 

Но Наталья Ильинична тогда вот так вот «спасала» меня от лишнего веса. И чего говорить, она мне этим помогла, потому что я и при ней вес держала с трудом, а без неё вполне возможно, что не хватало бы у меня какой-то силы воли. Помню, она ко мне на каких-то соревнованиях подошла  уже спустя много лет и говорит: «Много ты от меня тумаков получала, и всё не зря!» И я ответила, что достаточно, наверное, больше и вытерпеть было нельзя.

 

Они с моим партнёром Самвелом Гезаляном плотно следили за моим весом, в Самвела я по-девичьи была влюблена, и когда он шутил: «Ну хоть в борцы сумо тебя всегда возьмут», я, конечно, обижалась. 

Он всегда очень переживал перед взвешиванием, ему же носить. Помню, как после очередного взвешивания я иду и покупаю большой кусок торта, захожу с ним в метро, с придыханием от него откусываю, и вдруг меня кто-то по плечу так... Я поворачиваюсь и вижу партнёра. Он хватает оставшийся кусок торта и бросает мне в лицо со словами: «Наелась?» Но я-то девушка не промах, с характером! Соскребаю остатки торта с лица и обратно в него.

Мы же не говорим о каких-то очевидных вещах, о страхе за близких. Глубины и высоты ничего такого не боюсь...

Если говорить о страхе, то была у меня тренер Наталья Дубова, надо сказать, великая  женщина, боялись ее все как Сталина. Она мне до сих пор иногда снится, есть воспоминания, которые с нами навсегда, вот ее я очень боялась.

Навка и Гезялян:

Анастасия Гребенкина: 

В 90-е годы в стране был полный развал, и мне предложили поехать в Америку. Я на тот момент стала уже сильной фигуристкой, и мне хотели найти американского партнера. Там я заболела ангиной, потому что перемещалась в дырявых ботинках – денег на новые не было. Все накопления, которые были у мамы, она отдала за билет в США. Там условия были не из приятных: Дубова кормила меня только макаронами, гречкой и картошкой. Якобы для похудения. Хотя макароны и гречка вовсе этому не способствуют. Сыну же своему пекла оладушки. У меня был самоучитель английского языка, и я учила его сама, так как в школе преподавали только немецкий. Иногда с директорами катков в Америке я пыталась говорить на английском языке простыми фразами, но Дубова меня упрекала: “Ты ещё зародыш, а уже с двойным дном.” Она ругала меня за то, что я громко смеюсь, поэтому, когда я вернулась в Москву, я не могла смеяться два месяца. С мамой я разговаривала всего два раза в неделю по телефону, потому что это дорого. А однажды меня не взяли на Новый год, якобы я заразила другую спортсменку ангиной, так как дала ей пить из моей кружки. Я поплакала, а потом наварила картошки, погрела воды – собрала кое-какой стол. Так и отметила праздник одна. Мне тогда было 12 лет всего. Я была очень взрослым ребенком и поняла, что оставаться здесь не могу больше. Поэтому я вернулась домой: у меня был обратный билет с открытой датой. Спустя много лет, я встретила тренера Наталью Ильиничну Дубову на соревнованиях. Она со мной общалась как ни в чём ни бывало, говорила, какой я стала красавицей.

Лет в 12-13 я тренировалась у Натальи Дубовой. А Дубова в те времена — я не знаю, кого можно было поставить рядом. Техника, поставленная ею, считалась эталонной. Иностранные функционеры при встрече с ней расплывались в улыбке, ее очень любили иностранцы, любили ее пары, ее стиль. Тренер великий, но меня она, если не сломала до конца, то надломила точно. Я очень ее боялась. Видела, что я ей не нравлюсь, все во мне ее раздражало: не так сижу, не так стою, громко говорю, громко смеюсь, кривляюсь. Как бы я ни старалась ей понравиться, все было не так. Хотя по сути она никогда не материлась, всегда говорила цензурно, и чтобы кричать — кричала редко, но многих она просто переламывала. На Новый год она оставила меня одну, закрыв в доме. Сказала, что я виновата в том, что якобы дала другой спортсменке свою кружку. Я кашляла, и она, выпив из моей кружки, заболела. Говорила: «Ты наказана. Сиди дома одна». Я поплакала, вскипятила воду в чайнике, больше нечего было, какую-то картошку сварила, огурец порезала и села отмечать Новый год.

 

И дальше нас жизнь ещё в эти 90-е сталкивала, и всегда она меня как-то недолюбливала, говорила, что я гнилая, гулять люблю, постоянно вспоминала свою ученицу, которая забеременела то ли в 15, то ли в 16 лет. Кстати, у Дубровой была фишка: в Тане Навке она видела свою ученицу, которая после летних каникул вернулась с весом 70 кг, а во мне — ту, что забеременела в 15. Вот так и жили.

Гребенкина и Семенович в юности:

Елена Чайковская

Наташа Дубова безусловно является феноменом в мире фигурного катания. Её вклад в танцы на льду переоценить сложно. В нашем спорте, как и во многих других, есть спринтеры, а есть стайеры. Безусловно, Наталья относится ко вторым.

Свои пары она чаще всего растила едва ли не с юниоров. Можно вспомнить тех же Климову и Пономаренко, Усову и Жулина, Грищук и Платова, Навку и Гезаляна. Она их не просто тренировала — она их создала. Другой вопрос в том, что все эти фигуристы, которые безусловно выиграли свои медали именно благодаря багажу, полученному у Дубовой, сделали это с другими наставниками. 

 

Есть ли в этом вина её учеников или тех тренеров, к которым они уходили? Климова и Пономаренко, например: да, они ушли от Дубовой к Тарасовой за полгода до своей золотой Олимпиады. Но Наталья сама всё для этого сделала! Это было время, когда в фигурном катании крутились большие деньги, имею в виду, конечно, не любительские соревнования, а шоу, которые были так популярны у американцев. Причём гонорары в этих шоу и популярность у зрителей далеко не всегда зависели от медалей. После победы в Калгари в 1988 году Гордеева и Гриньков получили множество предложений. Промоутеры обещали огромные деньги, пытаясь заманить их именно в свои шоу, а у победителей той же Олимпиады Бестемьяновой и Букина таких предложений не было, их как-то там не полюбили. Не поняли. 

А вот Усову и Жулина Америка полюбила со всей страстью ещё до того, как они начали выигрывать золотые медали. Очень уж они были кинематографичны, красивы, в красивых костюмах, с такими же красивыми оригинальными программами. Думаю, это и сыграло роль в том, что Дубова решила ставку сделать на них, хотя по всему выходило, что победить должны была Климова и Пономаренко, они были на арене дольше.

Как итог, Марина с Сергеем под руководством Татьяны Тарасовой выиграли Олимпиаду 1992 года, а Усова и Жулин остались лишь третьими, хоть и катали удивительную по красоте и сложности программу под Вивальди. Наташе было обидно, но кто виноват в том, что она возвысила одних и отдалила других? В одном Наталья всё-таки не просчиталась. Да, Усова и Жулин были только третьими, а Марина с Сергеем были первыми, но самый высокий гонорар за выступление в шоу всё равно был у Майи с Сашей.

Усова- Жулин

Андрей Букин:

Дубова была мастером интриг. Татьяна Тарасова, кто и что бы не говорил, соперничать в этом с Натальей не могла. Школа Дубовой имела армию восхищённых поклонников, у её пар всегда были свои спонсоры, и это ещё в советские времена, когда мы и слова такого не знали. Частенько она договаривалась с влиятельными людьми, в том числе со спортивными чиновниками, используя материальные и нематериальные ресурсы этих спонсоров.

В принципе, я многое могу понять: политические игры — это часть нашего спорта. Можно сколько угодно прикидываться идеалистом, но что есть, то есть. Но Дубова часто переходила все границы, нашу пару в частных беседах пренебрежительно называла «цирком уродов» и «сбежавшими из Кунсткамеры». В её поведении было не просто желание вывести свою пару вперёд — это была личная неприязнь.

Из интервью Евгения Платова:

- У Вас была базовая техника Дубовой, у Оксаны - Линичук. Какая получилась в итоге техника у пары Грищук-Платов?

- Дубовская школа технически на порядок выше. "Дубовский конек" - это высшая похвала любому фигуристу. Рядом с Натальей Ильиничной работали великолепные специалисты. Помогал мэтру большой фанат фигурного катания Марк Гуревич. Когда Дубова сделала Климовой-Пономаренко "Золотой вальс", Гуревич переписал каждый шаг на бумагу и сделал из него обязательный танец, второй ассистент, Эдуард Евгеньевич Самохин, отец достаточно известного фигуриста, готовил нас с Леной Крыкановой к юниорским чемпионатам мира в Сараево и Колорадо-Спрингс. Эти два человека вместе с самой Натальей Ильиничной, естественно, и составляли дубовскую школу. Я очень много почерпнул от них.

— В некотором роде именно вас считают венцом творения дубовской школы. Вы же пришли к ней в 14 лет, уже находясь в паре с Еленой Крыкановой. Почему было принято решение заменить Лену?

— С Леной  мы прокатались вместе девять лет, выиграли три юниорских чемпионата мира. Никто до сих пор не побил наш рекорд, хотя в ту пору для юниоров был установлен возрастной лимит 18 лет, а не 21, как сейчас. Что касается распада пары, то просто пришло время. Мальчики взрослеют позже девочек. Нам стукнуло по 18, я ещё оставался пацаном, а она вдруг резко стала взрослой девушкой, замуж собралась… Короче говоря, она переросла меня. Когда мы были на равных, был какой-то огонек, а потом он ушёл. Дубова тогда мне предложила попробовать покататься с другими девочками.

— Предложила или поставила перед фактом? Об авторитаризме Натальи Дубовой ходят легенды.

— Предложила. Если бы я упёрся и сказал, что хочу кататься только с Леной, Дубова бы это приняла. Наталья Ильинична действительно была строгим тренером, требовала железной дисциплины, но вместе с тем у неё было уникальное чутьё на пары. Феноменальное просто. Не знаю, что это — жизненный опыт или интуиция, но обычно её прогнозы сбывались. 

И я это к чему: предлагая мне поискать другую девочку, Наталья Ильинична уже понимала, что я соглашусь.

— И так она привела Ларису Федорову?

— Дубова много кого приводила. Лариса появилась не сразу, но в итоге мы с ней прокатались три года. 

— Но вы же и с Ларисой расстались или это всё-таки было решение Дубовой?

— Скорее моё. Наталья Ильинична как раз до последнего пыталась сохранить пару с Ларисой. Лариса была очень одарённой, по своим данным совершенно уникальной фигуристкой. Но в определённый момент её вес достиг отметки 69 кг. Хотя откровенно говоря, даже это было скорее поводом к распаду пары, чем причиной. Слава богу, что в итоге Дубова нашла для меня Грищук.

— Когда пришла Оксана, вы сразу поняли, что это будет успех?

— Да, если бы… Помните, я говорил о феноменальном чутье Натальи Ильиничны на пары? Тут это чутье, интуиция — не знаю, что это было, но сработало на 100 процентов. И сейчас, будучи тренером, я до сих пор не понимаю, каким принципом руководствовалась Дубова, когда ставила ко мне в пару Грищук. Тогда весь тренерский состав, все её помощники чуть ли не крутили у виска. Сам я по этому поводу испытывал смешанные чувства. С одной стороны, я сразу, как только Оксана появилась, понял, что между нами есть что-то иррациональное, какая-то связь, химия, а с другой стороны, я особо не верил в перспективы нашего дуэта. Техника у неё хромала на обе ноги. Мне казалось, что на то, чтобы это исправить, уйдут годы. Оксана была недотренированной, хоть и чрезвычайно талантливой. Всё, что она делала на льду, было за счёт таланта, потому что её толком не учили. Если с той же Ларисой мы идеально совпадали технически, по линиям, росту, то с Грищук, когда мы начинали что-то делать, получалось нечто странное, совершенно несогласованное. Нам было элементарно неудобно, сказывалась разница в росте 20 см, это много для танцев. Она плакала практически каждый день, потому что не получалось ничего...

- Как Дубова оценивала эту ситуацию?

- Наталья Ильинична привела Оксану со словами: «Лучше партнёрши для тебя не будет!» И собственно придерживалась этой точки зрения, считая всё остальное временными трудностями. Лишь однажды, ещё в самом начале, она подошла ко мне и начала спрашивать, что и как, что получается, а что нет. Я  сказал, что вообще ничего не получается, и она: «Хорошо,  меняем партнёршу?». Я в ответ: «Нет, не меняем». Она знала, что я так отвечу, поэтому и начала разговор, мол, раз нет, то иди и делай, чтобы получилось. 

Грищук и Платов (на первой gif с Дубовой)

Наталья Дубова, газета «Собеседник» за март 2006 года.

Ваш бывший ученик Александр Жулин, тренер действующих олимпийских чемпионов Навки и Костомарова. Поздравили его с победой?

— А как же! Я рада за Сашу, он прошёл большой путь. Тренером он стал не с бухты-барахты, он ещё совсем молодым начал придумывать, сочинять, находить что-то оригинальное. Я всегда видела в нём потенциал. А что касается Навки и Костомарова, то Таня тоже моя ученица. Я даже поправила одного журналиста, который в диалоге со мной сказал,  молодец Жулин, привёл свою жену к олимпийскому золоту. Объективно говоря, это, конечно, не он её как фигуристку привёл к золоту, а она его как тренера. Она бы чемпионкой стала и без него, а вырастит ли он других олимпийских чемпионов, покажет время.

— Интересно.

— Таня бы стала чемпионкой при любом раскладе. Честно говоря, в том, что она шла к этой медали так долго, есть большая доля его вины.

— Что вы имеете в виду?

— Таня была пятой на чемпионате мира 1995 года в паре с Самвелом Гезаляном. Это был очень высокий результат, учитывая, что выступали они за Беларусь, а у этой федерации вообще никого веса не было. Но вышло так, что Жулин захотел переехать в другой город, и Таня, как жена декабристка, поехала за ним, тем самым потеряв очень хорошего партнёра. Самвел, конечно, жёсткий был, очень себя любил. Он не хотел менять город, а Таня хотела жить рядом с Сашей. Тогда я сказала ей, что она ломает себе жизнь. Рада, что ошиблась.

— Для кого-то любовь важнее спортивных достижений.

— Любовь любовью, но Саша тогда не очень хорошо себя вёл, и я не считала, что он заслуживает таких жертв.

— У вас сохранились хорошие отношения?

— Да, она молодец, обид не держит. Хотя, наверное, могла на что-то обижаться. Сейчас она в отличной форме, а вот в более ранние годы имелись определённые проблемы. Приходилось бороться с весом, иногда применять достаточно жёсткие меры влияния.

— Считаете, что жестокие методы оправданы?

— В отношении кого-то, да. Возьмем ту же Таню, очень послушная и исполнительная, слова лишнего никогда не скажет, но ее тяга к шоколаду и булкам... Понятно, что ребёнок оторван от семьи, от дома, живёт в чужом городе, у него стресс, хочется ему чего-то такого вредного, это нормально, но приходилось пресекать. Я ей говорила: «Таня, ты пойми, в одной руке у тебя шоколадка, а в другой — вся твоя жизнь».

— Не знаете, как сложилась судьба Самвела Гезаляна? Я помню, что о нём говорили как об одном из лучших партнёров.

— Знаю, что вначале нулевых он помогал тренировать Саше Жулину, потом уехал, кажется. Сейчас тоже тренирует где-то.

— Интересно, что при хронической нехватке партнёров ему так и не нашлось место в любительском карьере.

— Как же не нашлось? Регулярно находились партнёрши, которые потом бежали от него, теряя тапки. Долго с ним каталась только Таня, лет 6, и то потому, что у неё ангельское терпение. Такие фортеля он выкидывал! Руки ей выворачивал, с поддержек сбрасывал. Артист, любил работать на контрасте. Помню, однажды уронил её, явно специально, она ударилась, плачет, встать не может, он ей на это: «Корова!». Потом что-то у него в голове щелкает, он становится на колени и говорит: «Танечка, прости меня, пожалуйста, я сорвался». После таких инцидентов я его и с тренировок выгоняла, и из группы выгоняла, всё без толку. Знаю, что свою последнюю партнёршу в любительском спорте он так избил, что дело дошло до полиции.

Наталья Дубова, газета «Спорт-экспресс» февраль 1997 года.

— В одном из ваших интервью прозвучало довольно интересное утверждение: человеческие качества важнее таланта. Всегда ли вы придерживались этой точки зрения или пришли к ней постепенно? 
 
— С годами пришло понимание, что успех — лишь часть общей картины. Начав карьеру тренера ещё в юности, я была поглощена азартом работы исключительно ради результата. Однако, достигнув определённых высот, я осознала, что достижение цели может потребовать жертв, которые далеко не всегда оправданы. Особенно если речь идёт о таких вещах, как семья, личные принципы и внутреннее спокойствие. В первую очередь я — жена, мать и дочь. Остальное второстепенно. Я хочу жить в комфорте с собой и со своим внутренним миром. Я не готова переступать через себя или наступать себе на горло. В итоге у меня есть имя. Это я выбираю, а не меня, так было с самого начала и тем более так есть сейчас. Именно из этих соображений я полностью разорвала все отношения с Федерацией фигурного катания России. 
 
— Получается, что вы больше не работаете с российскими спортсменами? 
 
— Я продолжаю тренировать спортсменов российского происхождения, однако тех, кто выступает под флагом России, я уже не беру. Пока Федерация остаётся под руководством некоторых личностей, я предпочту держаться от неё подальше. 
 
— Согласно вполне официальным данным, вы являетесь самым дорогим тренером в США и, безусловно, самым высокооплачиваемым российским специалистом. Ходят слухи, что Кристофер Дин однажды заметил: «Она знает себе цену и не боится её называть». 
 
— Меня мало волнует, сколько зарабатывают другие. Главное, чтобы мои доходы позволяли комфортно жить моей семье. Да, мои услуги дорогие, но ведь существует спрос, значит, цена справедлива. Работа тренера — это не предмет первой необходимости, поэтому каждый сам решает, готов ли он заплатить ту сумму, которую я называю. 
 
— Почему именно вы стали так востребованы в США, а не, скажем, Татьяна Тарасова? Говорят именно «дубовский конек», а не какой-то еще. 
 
— Вы уже дали ответ на ваш собственный вопрос. В том-то и дело, что конек «дубовский». Татьяна занимается другими вещами, она не ставит технику, а её стиль постановок здесь непопулярен: слишком вычурный и аляповатый. 
 
— Если к вам обратится перспективная пара, которая не сможет оплатить полный , согласитесь ли вы взять их? 
 
— Да, такой сценарий возможен. 
 
— А если эта пара окажется российской? 
 
— К сожалению, на данном этапе это исключено. До тех пор, пока не произойдут изменения в руководстве Федерации, я не стану сотрудничать с россиянами. 
 
— Говорят, что причина вашего конфликта с федерацией в том, что на Олимпийских играх в Лиллехаммере ваши ученики Майя Усова и Александр Жулин были «проданы» в обмен на победу Грищук и Платова на Олимпиаде. 
 
— Всё вы знаете! 
 
— Как вы думаете, с чем было связано такое решение? Ведь Усова и Жулин проиграли всего одним судейским голосом.

—  Алла Шеховцова — лучшая подруга Линчук, она же российский судья и жена президента федерации Валентина Писеева.

— Бытует мнение, что вы склонны рубить с плеча, тем самым упуская свой интерес и свою выгоду. 

 — Упуская интерес, сохраняю гордость. Мои глаза не могут застить потенциальные регалии, а тем более деньги. Человек, характер, личность всегда выше таланта. Если талант не имеет культуру, зачем тратить на него жизнь? Наступать себе на горло и ради чего, ради медали? Никогда. 

— Чаще всего вы многозначительно отказываетесь говорить о своих бывших учениках: Оксане Грищук и Евгении Платове. 

 —  Было бы глупо утверждать, что я не вспоминаю о них. Другой вопрос в том, что делать это с журналистами не всегда уместно. Есть моя мама, мой муж, прекрасно знающие ситуацию. 

— Сейчас желаете, что когда-то привели Оксану Грищук в свою группу? 

—  Нет. То решение было правильным. 

— А решение ее выгнать? 

— Оксану никто не выгонял. Ее уход не более, чем следствие сложившихся обстоятельств. 

— В недавней публикации «Kicker» говорится, что вы отчислили Грищук из группы, избив ее на прощание в порыве гнева. 

—  «Kicker» — это что-то немецкое? Даже не буду комментировать этот вздор. Скажу только, что не стоит верить информации, поступающей от пресс-агента Грищук, которая по совместительству ее же тетя. Тетя имеет полный карт-бланш в части представления племянницы в прессе и имеет страсть к нагнетанию драмы. 

— Получается, расставание с Оксаной было полюбовным? 

—  По большему счету не было даже момента расставания. В туре произошел вопиющий инцидент, которому она и ее инфантильность были причиной. Допускаю, что не осознанно, но она спровоцировала ту ситуацию. Все мои попытки поговорить с ней, не увенчались успехом. Оксана только рыдала и повторяла, что не хотела, чтобы так получилось. Она была напугана тем, что сама же и натворила. Напугана перспективой принятия взрослого решения. Ее выбором было улететь первым же рейсом в Германию к матери, бросив тур, никому ничего не сказав и не приняв никого решения. Я осталась с убитой Майей, двумя «красивыми» юношами и с оправданиями перед владельцем шоу — Коллинзом. Вернувшись в Москву я связалась с ее матерью, девочка все еще отказывалась говорить, и тогда решение приняла я. Никогда не упоминала об этом ранее, но летом 1995 года мы с Оксаной проговорили несколько часов. Началось с того, что она хотела вернуться ко мне. 

— Что вы на это ответили? 

—  Никогда, ни за какие деньги и ни при каких обстоятельствах. 

— Возвращение Грищук и Платова могло быть вашим реваншем за Лиллехаммер в соперничестве с Линичук. 

—  Я уже сказала, что не склонна наступать себе на горло, чтобы что-то кому-то доказать. И я в меньшей степени склонна осуждать Оксану. Как бы там не было, но она была ребенком, выросшим под крылом другого тренера. Я просто довела ее с восьмого места чемпионата Союза до призера чемпионатов Европы и мира. С Женей Платовым совсем другая история. Считаю, что он меня предал. 

— Уход спортсмена от тренера — предательство? 

—  В тех обстоятельствах разменять мои усилия и ресурсы на свои обиды, скандалы, эгоизм и эмоциональные порывы — предательство. Когда он за моей спиной вел переговоры с федерацией о переходе к другому тренеру, я простила, оправдав его для себя определенным образом. Когда он клялся, что Грищук — это перевернутая страница, я не верила, но дала ему шанс. Была создана новая пара, были поставлены программы, на подготовку были потрачены спонсорские деньги и мое время. Женя даже не удосужился сообщить мне о своем уходе, рассудив, что я сама обо всем догадаюсь, когда он не явится в аэропорт в день вылета группы в Лейк-Плэсид. 
 

Еще Грищук и Платов:

Наталья Дубова, газета «Сегодня» 2001

Вы сказали, что вы в первую очередь педагог, а не тренер. Что вы в это вкладываете?

— То, что я работаю с человеком и его личностью, а не только с физическими возможностями и талантами. Скажу откровенно, я слишком хорошо разбираюсь в людях, часто это мешает, хотя с другой стороны уберегает от каких-либо глобальных разочарований. Все дети разные, и порой ты смотришь на девочку лет 13–14 и понимаешь, какой она будет к 18 годам, пытаешься это исправить, переломить, а потом думаешь: пусть будет как идет, зачем?

— Были ученики, о работе с которыми вы пожалели или в которых ошиблись?

— Нет, однозначно нет.

— А Оксана Грищук? Велика вероятность того, что если бы не было её, то Евгений Платов остался бы в вашей группе.

— Она была прекрасным ребёнком. Настоящая девочка. Пусть иногда капризная, иногда не совсем управляемая, но честная. Она не лебезила и не старалась понравиться. Первое время я даже слегка в ступор впадала, когда на какое-то моё замечание она как ни в чём не бывало отвечала: «Нет, не хочу». Это не было спором ради спора — это было её мнение. Я очень ценю в людях чувство собственного достоинства, особенно в девочках. Оксана была по-своему уникальна: совершенный интроверт в жизни и такая отдача на льду.

— Она интроверт? Удивительно.

— Меня тоже первое время удивлял такой контраст, всё взрослеют по-разному, она пришла ко мне в 18 лет, будучи ментально совсем ребёнком. Обычно в этот период девочек интересуют любовные интриги, какие-то влюблённости, обиды. Оксану эта сторона жизни не интересовала вовсе. Мне так казалось, а ошибаюсь я редко.

— Не влюбиться в Евгения Платова — задача, которая была под силу далеко не каждой молодой девушке.

— Вне льда она даже головы в его сторону не поворачивала, причём мне было прекрасно видно, что это не поза. Хоть какого-нибудь интереса с её стороны не проступало совершенно.

—  Ходили слухи, что вы их (Грищук и Платова) хотели поженить, руководствуясь своими мотивами. В первую очередь это нужно было для того, чтобы объяснить переход Оксаны от Линичук к вам. 

—  Женя попал ко мне в 14 лет, и уже тогда сходу, как ни в чём не бывало, попытался назначить свидание девочке, которой было 18. То есть никакой стеснительностью он, мягко говоря, не страдал, а тут я наблюдала немного странную картину. Он не знал, с какой стороны подойти к Оксане. И если сначала я посмеивалась над этим, считая, что вроде как так ему и надо, то со временем поняла, что надо с этим что-то делать. Даже моя мама, которая иногда посещала наши тренировки, сказала мне: «Обрати внимание, у меня плохое предчувствие, дело пахнет керосином». Уже намного позже, и это было не так давно, Оксана сказала мне: «Вы не знали, никто не знал, а я, как пришла к вам, то сразу и бесповоротно влюбилась в Жулина. Даже кататься хотела только с ним».

— Кататься с Жулиным? Это вообще было возможно?

— В нашем спорте, к сожалению, возможно почти всё. Но когда пришла Оксана, Майя с Сашей уже были известной парой, к тому же мужем и женой, так что вариантов, при которых они тогда могли бы сменить партнёров, было немного.

— Жулин дал большое интервью «Blades on Ice», где, неумышленно дал понять, что Грищук согласилась вступить с ним в отношения из желания убрать его с дороги на пути к спортивным достижениям.

— Я знаю, почему он так думает. Между Альбервилем и Лиллехаммером было всего два года. В 1992-м Майя с Сашей оказались лишь третьими, но привлекли к себе внимания больше победителей. Все ими восхищались. К 1994-му они подходили как первая пара страны и главные, точнее, очевидные претенденты на золотую олимпийскую медаль. Это прекрасно понимали все, в том числе сами Майя и Саша. Но вдруг он заявляет мне, что уходит, хочет официально развестись с Майей. Ждать не будет и не хочет. Надо понимать, что у них были рекламные контракты, шоу, обязательства, развод в той ситуации был неуместен, но он упёрся и настаивал, что хочет официально развестись. Я сразу поняла, откуда ветер дует. Оксана! Сказала ему: «Ты же понимаешь, что она хочет, чтобы вы с Майей ушли, и она поехала в Лиллехаммер в качестве первой пары! И замуж за тебя выходить она не собирается». Но тогда разговаривать с ним было бесполезно, он говорил мне: «Вы не понимаете, я люблю её, никого не любил, а её люблю». Признаться, я была поражена степенью его эгоизма. По его логике, и Майя, и я должны были спокойно смириться и уступить золото Лиллехаммера Оксане.

— Как в итоге вы уговорили его остаться?

— Я его не уговаривала, жизнь всё по местам расставила. Не буду вдаваться в детали. Оксана разорвала с ним отношения, и он вернулся. Потом они с ней помирились, и это несло свои проблемы, но больше никто об уходе из любительского спорта не заикался.

— Сейчас вы очень спокойно обо всём говорите. Раньше казалось, что вы настроены очень категорично к Грищук.

— Я и сейчас некоторые её поступки считаю неоправданно жёстокими. Приведу пример, на чемпионате мира 1993 года она вышла катать произвольный танец с цепочкой на шее, на этой цепочке было кольцо. Обручальное кольцо Саши, которое он когда-то отдал ей в знак того, что брак с Майей для него совершенно ничего не значил и не значит. Я помню, как Майя мне тогда сказала: «Я помню, как выбирала

 то кольцо». Она была в шоке и не знаю, как в итоге откатала.

— Удивительно, что она узнала кольцо.

— Ничего удивительного, это было интуицией в первую очередь. Майя спросила у него, он спокойно ответил, что да, его кольцо, отдал его Оксане как символ того, что наш с тобой брак — формальность.

— Оксана это как-то объяснила?

— Знаю, что кто-то из прессы спросил у неё, зачем она это сделала. Она заявила, что так из сентиментальных соображений... Но из каких сентиментальных? Из сентиментальных она должна была прицепить то кольцо, что он ей дарил в качестве обручального.

— Возвращаясь к Жулину, в этом же интервью он сказал, что женился на Майе, потому что была обещана хорошая квартира в центре Москвы.

— При всей моей любви к Саше и при том, что человек он действительно уникальный, иногда лучше молчать, чем говорить. По какой бы причине он ни женился, миру это знать необязательно. Многие молодые люди были бы счастливы жениться на такой девушке, как Майя. Она действительно любила Сашу, очень много ему уступала, поддерживала его. Характер у него, надо сказать, был взрывной. Дома у них всегда была стерильная чистота, как в операционной. Говорю это как дочь хирурга, а какая Майя — хозяйка. Я, взрослая женщина, удивлялась тому, как она готовит и с каким рвением это делает. К тому же красавица. Так что обсуждать то, что кто-то там женился на ней из-за квартиры, я считаю просто смешным.

Дубова про Климову и Пономаренко:

Большое заблуждение считать, что я обижаюсь на Марину и Сергея за то, что они ушли от меня. Все мы не идеальны, и мной в их отношении были допущены некоторые ошибки. Они были на излёте карьеры, им нужно было побеждать. Это была их третья Олимпиада, они уже были третьими в 1984 и вторыми в 1988. В 1988 вся иностранная пресса трубила о том, что они должны были быть первыми, а не вторыми. Но… сложилось так, как сложилось. Победили Бестемьянова и Букин, чья победа была воспринята с теплотой на родине, где по сути было безразлично, кто именно из советских пар станет первым, а вот иностранцы долго находились в замешательстве. Для многих из них в катании Бестемьяновой и Букина было что-то больше пародии, чем танца. Марина и Сергей тогда разочаровались в спорте, а возможно, и в себе. Я старалась поддержать их как могла, но казалось, что спортивный азарт потерян. Всё чаще и чаще они стали повторять, что откатали своё, что пора уходить. В какой-то момент я перестала давить на них, и ими это было воспринято как потеря интереса к себе. Они ушли к Татьяне Тарасовой, что само по себе большая ирония судьбы. Ведь именно её стараниями они не стали олимпийскими чемпионами раньше.