Александра Федоровна, жена Николая I. Часть 2.

Продолжение. Часть 1.

У императорской семьи завелся обычай переезжать из загородных дворцов в Петербург в ноябре, сначала они останавливались в Аничковом дворце, а в декабре переезжали в Зимний. Зимой во дворце давались пышные балы. Также царская фамилия посещала приемы своих вельмож, которые по такому случаю освещали весь путь от дворца до своих домов. Сочельник царская семья проводила дома, без гостей. В Новый год очень многие имели доступ во дворец, иногда собиралось до тридцати тысяч гостей. Иногда большие народные пиры проходили и в Аничковом дворце. Но с 1835 года на праздование Нового года во дворце начали приглашать намного меньше гостей. В Великий пост Александра Федоровна посвящала много времени подготовке воспитанниц своих институтов к выпуску, она награждала своим шифром тех, кто отличился в учебе. После Святой недели царица посещала все свои учреждения, затем уезжала на лето в Царское село, иногда переезжала оттуда в Петергоф. Еще в 1825 году, уезжая в Таганрог, Александр I подарил брату участок возле Петергофа, позже там был разбит парк Александрия. Александра Федоровна попросила мужа построить ей простое жилье, так как устала от золота, мрамора и лепнины, и по проекту архитектора Менеласа был построен дворец “Коттедж”. Там же, в Александрии, построили “Фермерский” дворец для наследника Александра. Александрия стала любимым местом отдыха не только Николая I и Александры Федоровны, но и их преемников. 

На берегу Черного моря с дочерью Марией в 1829 году

1830 год был тяжелым: восстание в Польше, эпидемия холеры. Семья перебралась на карантин в Царское Село, государь навещал жителей Петербурга и Москвы, было много волнений. Императрица в июле родила третьего сына, Николая. В это же время скончался великий князь Константин Павлович; его супруга, княгиня Лович, переехала из Польши в Царское Село, но скончалась через несколько месяцев. 

События в Польше возбудили в русском обществе чувство национальной сплоченности и некоторое раздражение против иностранцев, которые приобрели в России значение и влияние. В светском обществе начали чаще говорить на русском языке, было основано много учебных заведений, выпускавших учителей русского языка; принц Петр Ольденбургский основал Училище правоведения с целью снабдить страну русскими юристами.

{ Интересно, что в те годы почти весь русский дипломатический корпус состоял из иностранцев: министром иностранных дел был граф Нессельроде, послом России в Лондоне был князь Христофор Ливен (сын Шарлотты Ливен), послом в Париже был Поццо ди Борго  (уроженец Корсики, который настолько не знал русского, что когда премьер-министр герцог Ришелье хотел в его присутствии сказать что-то, что он не должен был понять, он всегда говорил это по-русски); послом в Берлине был франкошвейцарец граф Рибопьер; голландец Петр Убри в Мадриде; эльзасец барон Николаи в Копенгагене, граф Штакельберг в Неаполе. Только в Вене был русский посол – Дмитрий Татищев, но его сменил граф Кристоф Медем из Курляндии. }

В 1832 году царица родила в Петергофе седьмого ребенка – великого князя Михаила Николаевича, четвертого по счету сына. Считается, что врачи посоветовали царице отказаться от исполнения супружеских обязанностей, так как если бы она забеременела снова, то могла не пережить роды. Возможно, в это время Николай I начал проводить много времени с Варварой Нелидовой. Однако царская чета не всегда неукоснительно соблюдала рекомендации врачей, так как в 1836 году в письме Паскевичу (наместнику в Варшаве) государь упомянул о беременности жены, которая, судя по всему, кончилась выкидышем.

В апреле 1834 года отпраздновали совершеннолетие наследника (16 лет). Примерно в это время Михаил Сперанский начал руководить юридическим образованием Александра Николаевича. Государь ежегодно объезжал внутренние губернии России. В августе 1836 года он возвращался из одной из таких поездок с графом Бенкендорфом, они ехали из Пензы, когда карета царя наехала на груду камней на дороге и опрокинулась. Бенкендорф, государь, кучер и камердинер были ранены, их переместили в ближайший городок Чембар (ныне город Белинский) , где поселили в здании уездного училища. Император лечился в этом городке много дней, одно время он был буквально при смерти и даже принимал причастие. В сентябре он покинул Чембар, несмотря на рекомендации врачей остаться на более долгий срок для укрепления здоровья. 

Александра Федоровна порывалась поехать к мужу, но врачи не рекомендовали ей это делать по причине слабого здоровья, которое год от году делалось хуже и хуже. Много пользы императрице принес берлинский врач Мартин Мандт, который позже перешел ко двору великой княгини Елены Павловны (супруги великого князя Михаила Павловича), а при царице его заменил врач Михаил Маркус. 

Портрет императрицы в 1836 (Франц Крюгер)

В 1837 году Александра Федоровна поехала в Крым, где остановилась в Алупке, во дворце Михаила Воронцова, ее муж в это время руководил военными маневрами. Царицу сопровождала старшая дочь, Мария Николаевна, и в Крыму она впервые познакомилась с Максимилианом Богарне, герцогом Лейхтенбергским (внук императрицы Жозефины), позже он стал ее мужем. Крымский воздух оказал благотворное влияние на здоровье царицы. В октябре царская семья приехала в Москву, которая сильно разрослась по сравнению с 1826 годом, в это же время осуществлялась перестройка Кремля. В Петербург вернулись лишь в декабре. 17 декабря, когда царская чета была в театре, в Зимнем дворце вспыхнул пожар. Государь, узнав о происшествии, попросил супругу остаться до конца спектакля и ехать в Аничков, сам тотчас поехал в Зимний, где спали их дети. Их вынесли, уложили в кареты и увезли в Аничков, младшие сыновья царя даже не проснулись во время поездки. Александра Федоровна узнала о пожаре и поехала в Зимний, где распорядилась найти фрейлину Кутузову, которая была больна, и отвезти в Аничков. Затем она некоторое время наблюдала за пожаром из дома графа Нессельроде, пока не вернулась в Аничков дворец. Остаток зимы прошел скромно и спокойно, императрица посвящала все свое время семье, но здоровье ее становилось все хуже, и доктора рекомендовали снова отправиться за границу для лечения. 

В мае 1838 года Николай Павлович, Александра Федоровна, Цесаревич, Мария Николаевна, Николай и Михаил Николаевичи прибыли в Берлин, где их встретили радушно и торжественно, а Николаю I даровали звание почетного гражданина Берлина. Александра Федоровна затем отправилась в Силезию для лечения, оттуда поехала в Баварию и посетила Нюрнберг – колыбель дома Гогенцоллернов. Затем Александра Федоровна лечилась в Альпах, в Тироле. Николай Павлович позже поехал к ней навстречу, чтобы вернуться вместе в Россию, и посетил по пути Мюнхен, где его дочь, Мария Николаевна, девятнадцатилетняя красавица, поближе познакомилась с Максимилианом Лейхтенбергским. Он жил в Баварии, так как его мать была баварской принцесской. Царская семья вернулась в Петербург, в октябре 1838 года туда приехал и герцог Максимилиан, затем он уехал по делам домой, но вернулся в 1839 году и в мае был обвенчан с великой княжной Марией. 

Венчание состоялось в церкви Зимнего дворца, отстроенной заново. Многие иностранные дворы с пренебрежением отнеслись к этому браку, в том числе Пруссия и Австрия. Герцог Лейхтенбергский остался жить в России, получил звание генерала и посвятил себя горному делу. Александра Федоровна грустила, выдав дочь замуж: ”Мой семейный кружок в Зимнем дворце теряет одного из своих членов; это напоминает мне о том, что скоро и наследник цесаревич оставит нас и заживет своим домом, а за ним последуют и две другие дочери”.

Царское Село

Александра Федоровна с детства умела владеть собой, скрывать под маской безоблачного счастья обиды и слезы, старалась казаться здоровой и веселой, когда ее мучила лихорадка. В 1839 году маркиз де Кюстин писал о ней, что она не только танцевала все полонезы на свежем воздухе с открытой головой и обнаженной шеей, но и “будет танцевать, пока у нее не станет сил держаться на ногах”. Также он отметил, что в свои сорок лет она выглядит гораздо старше своего возраста:

“Императрица обладает изящной фигурой и, несмотря на чрезмерную ее худобу, исполнена, как мне показалось, неописуемой грацией. Она была сильно взволнована и казалась мне почти умирающей. Нервные конвульсии безобразили черты ее лица, заставляя иногда даже трясти головой. Ее глубокие впавшие голубые и кроткие глаза выдавали сильные страдания, переносимые с ангельским спокойствием. Императрица преждевременно одряхлела и, увидев ее, никто не может определить ее возраста. Она так слаба, что кажется совершенно лишенной жизненных сил. Жизнь ее гаснет с каждым днем, императрица не принадлежит больше земле...”

Два года царская семья жила в Петербурге только в Аничковом дворце, пока восстанавливался Зимний. В этой резиденции не было возможности проводить больших, блестящих балов, их заменяли музыкальные вечера. Дворяне начали чаще давать балы в своих домах, кроме того, на Михайловской улице было построено здание Дворянского собрания с большой залой для балов и концертов.  В ноябре 1839 года семья вернулась в Зимний дворец, здоровье императрицы снова стало слабее (в большом холодном дворце, неудивительно). Доктора начали настаивать на поездке за границу, в курортный город Эмс, но эту поездку пришлось отложить. Царицу в этот период охватило дурное предчувствие, так как в Пруссии существовало поверье, что в 40-м году меняется правитель - так было в 1640 и 1740 годах. И действительно, в июне 1840 года стало известно, что слег Фридрих Вильгельм III. Александра Федоровна поспешила в Берлин, позже приехал и Николай Павлович; зятя король уже не узнал и вскоре скончался. Из Берлина царица отправилась в Эмс, где начала лечение. 

Наследник Александр Николаевич в это время завершал гранд-тур, он задержался в Дармштадте, где влюбился в принцессу Марию Гессен-Дармштадскую. Николай Павлович и императрица не сразу одобрили выбор сына (считается, что принцесса на самом деле не была дочерью герцога Людвига II), но чувство Александра к ней было слишком сильным. Александра Федоровна отправилась в Дармштадт, чтобы познакомиться с принцессой, после чего дала свое согласие. Осенью 1840 года Мария приехала в Петербург. Свадьбу готовили полгода, она состоялась весной 1841 года. Летом 1842 года царская чета праздновала серебряную свадьбу. Среди иностранных гостей был и король Пруссии Фридрих Вильгельм IV, который не был в России с 1818 года.

Великая княжна Александра Николаевна, которая напоминала чертами лица свою бабушку, королеву Луизу, любила природу, горы, цветы. У нее был замечательный голос в полные три октавы, мягкий и очень приятный. Она занималась пением под руководством учителя из Италии - Соливи, который через год занятий заметил, что голос великой княжны изменился, и это вызывает опасения за здоровье груди его ученицы. Летом 1843 года в Петергофе царская семья познакомилась с принцем Фридрихом Вильгельмом Гессен-Кассельским.Позже принц стал женихом Александры Николаевны, свадьбу назначили на январь 1844 года, принц  ненадолго вернулся в Копенгаген (его семья жила в Дании, а не в Германии). Александра Николаевна начала изучать все, что было связано с Данией, успев заочно полюбить эту страну. В январе принц прибыл в Петербург и заметил перемены в своей невесте: на ее лице появилась болезненная бледность, а кашель, который прежде слышался редко, теперь слышался чаще и сделался более глухим. В Петербурге праздновали свадьбы сразу двух велкиких княжон – Александры Николаевны и ее двоюродной сестры Елизаветы Михайловны, которая вышла за Адольфа Нассауского. Тысячи приглашенных, видевшие в первый раз августейших невест, были поражены бледностью лица Александры Николаевны и ее болезненным видом. Принц Нассауский с супругой вскоре уехали в Висбаден, другая пара новобрачных осталась в Зимнем дворце. Александре Николаевне становилось все хуже, она с трудом перенесла даже переезд из Зимнего в Аничков. Государь между тем собрался в Лондон. Доктор Маркус, который не видел больную три месяца, был поражен переменой в ней и обратился к Николаю Павловичу, посоветовав отложить поездку. Император в ответ спросил, является ли он лейб-доктором Александры Николаевны и сколько месяцев наблюдает за ней. Личные врачи его дочери успокоили царя, и он уехал за границу. Вскоре после его отъезда царица собрала консилиум врачей, которые в ее присутствии вдруг перешли на латынь, и Александра Федоровна поняла, насколько все плохо. За царем отправили гонцов, но его догнали лишь в Лондоне, и он поспешил домой. Царь и царица не отходили от дочери. В июле из морского плавания вернулся Константин Николаевич, его сестра немного ожила, слушая его рассказы о Копенгагене. 28 июля Александра Николаевна родила (преждевременно) сына, которого успели окрестить Василием, после чего он умер, дочь царя скончалась через день, успев сказать родителям “Будьте счастливы”.

{Ее двоюродная сестра, Елизавета Михайловна, свадьба которой состоялась одновременно со свадьбой Александры Николаевны, скончалась в 1845 году в Висбадене, родив дочь, которая тоже умерла}.

Александра Федоровна была так поражена, что ее здоровье было в серьезной опасности. Двор переехал в Гатчину, царицу оберегали от всего, что могло напомнить о близкой потере. Прошел год, а в здоровье царицы не было благоприятных перемен, и врачи, снова  посоветовали поездку за границу. 

Императрица в 1840-е годы. (К. Робертсон)

В 1845 году император сопровождал свою супругу до Палермо, Александра Федоровна остановилась на вилле княгини Варвары Бутера-Радали (урожд. Шаховской) в местечке Оливуцца близ Палермо. Николай Павлович пробыл некоторое время с супругой, затем уехал в Петербург. Король Обеих Сицилий позаботился о том, чтобы ничего не беспокоило высокую гостью, он велел прогнать нищих из Оливуццы и поручил полиции особый надзор над местностью. В Оливуцце Александру Федоровну навещали ее сын Константин Николаевич, ее сестра Александрина - герцогиня Мекленбург-Шверинская, а также принц Карл Вюртембергский, который познакомился здесь с великой княжной Ольгой Николаевной (которая по понятиям того времени засиделась в девках), позже он женился на ней. Александру Федоровну сопровождало несколько придворных и два доктора: Мандт и Маркус. Здоровье царицы постепенно шло на поправку, она писала письма, читала книги, много гуляла, каталась на коляске, позже начала посещать местные балы и уличные празднества. Во время последних жители Палермо прилагали все усилия, чтобы выразить свою радость по поводу пребывания столь высокопоставленной гостьи в их краях, они засыпали ее конфетами и цветами, а Александра Федоровна не жалела денег для местных бедняков. 

Четыре месяца императрица провела в Оливуцце, затем отправилась в Неаполь, где король Обеих Сицилий поселил ее в своем дворце, с балкона ее покоев открывался вид на Везувий. Александра Федоровна в сопровождении дочери Ольги и сына Константина отправилась в Помпеи, долго бродила между руин, расспрашивая подробно об истории всего, что видела. После такой прогулки царице снова стало плохо, к тому же в марте погода в Неаполе была не очень хорошей. Около двух недель императрица не покидала своих покоев, король и королева оказывали ей величайшее внимание. Когда Александре Федоровне стало лучше, она захотела ехать в Рим, но доктора запретили ей это делать, так как в Риме появились случаи оспы, к царице даже перестали допускать тех, кто прибыл из Рима. Окончательно поправившись, царица морем отправилась во Флоренцию, через Ливорно и Пизу. Во Флоренции царица встретилась с великим герцогом Тосканы Леопольдом II и двумя братьями Наполеона, которые жили в этом городе. Александра Федоровна посещала многие места в городе – галереи, церкви, дворцы; герцог советовал ей быть осторожнее, так как во Флоренции было много поляков, за мыслями и намерениями которых полиция не могла уследить. Позже Александра Федоровна, отправилась в Санкт-Петербург, заехав по пути в Болонью, Венецию и Вену; она прибыла домой в начале июня. 

Конец второй части.

Продолжение следует...

Часть 1.

Часть 3. (Добавлю ссылки позже).