Александра Федоровна, жена Николая I. Часть 3.

Часть 1.

Часть 2.

В июле 1846 года великая княжна Ольга Николаевна обвенчалась с принцем Карлом Вюртембергским и через месяц уехала с мужем в Штутгарт. Ее брат, Константин Николаевич, проводив их, на обратном пути остановился в Альтенбурге, где познакомился с Иосифом, герцогом Саксен-Альтенбургским и его семьей, в том числе его дочерью Александрой. Красивая, умная и живая принцесса привлекла великого князя, и он написал своим родителям, что хочет жениться на ней. Великий князь тогда еще не завершил свое образование, поэтому родители дали согласие на брак, но отложили свадьбу на год. Императрица тем временем поселилась в Царском Селе, где узнала о смерти великой княжны Марии Михайловны, племянницы Николая I (у великого князя Михаила Павловича и его жены Елены Павловны родилось пять дочерей, лишь одна из них пережила родителей). Из-за траура были отменены все увеселительные мероприятия двора, государыня безвыездно жила в Царском, читая произведения  Гете и обсуждая их в своем небольшом кружке. В Западной Европе в это время было немало волнений, которые беспокоили царицу. Весной 1847 года Николай I заболел и слег в постель. Александра Федоровна в это же время тоже заболела. Весь Петербург переживал по поводу здоровья царской четы, но болели они недолго, а летом, за городом, окончательно укрепили здоровье.

В октябре 1847 года в Петербург прибыла принцесса Александра Саксен-Альтенбургская, позже она приняла православие и была обручена с Константином Николаевичем. В 1848 году княгиня Дарья Ливен (урожденная Бенкендорф) писала государыне из Парижа, что во Франции ждут государственного переворота. Зимой Петербург развлекался, не волнуясь о политике, позже, на Масленицу, в Зимнем дворце устроили пышный бал. Вдруг посреди танцев в зале появился император с бумагой в руках, сделал знак рукой, и музыка перестала играть. “Господа, Франция объявлена республикой!” Вскоре прибыл курьер с известиями из Берлина о беспорядках. Императрица упала без чувств. В России же все было спокойно, даже из Польши Иван Паскевич докладывал, что беспокоиться не о чем. Но государыня подолгу не покидала своих покоев, слушая известия из газет. Николай Павлович успокаивал ее, как мог. В 1849 году мятеж в Венгрии был  в полном разгаре, император боялся, что пламя перекинется в его владения. В мае государыня переехала одна в Царское Село, император поехал в Варшаву, где встретился с Францем Иосифом, в результате этой встречи Россия помогла Австрии подавить революцию в Венгрии. Остаток лета царица провела в Петергофе в обществе фрейлины Екатерины Тизенгаузен (внучки Кутузова), позже из Варшавы пришли печальные новости – скончался великий князь Михаил Павлович. Смерть младшего брата глубоко потрясла царя, приближенные стали замечать, что с этого времени он начал горбиться, хотя прежде обладал величественной осанкой. Поразило его и то, что дух революционного движения проник из Европы в Россию и нашел здесь своих сторонников (“дело петрашевцев”).

Примерно в эти годы завершилась работа над главными памятниками николаевского царствования – была открыта железная дорога между Петербургом и Москвой, был открыт Благовещенский мост через Неву, в Петербурге появилось здание Нового Эрмитажа, строительство Исаакиевского собора шло своим чередом, в Московском Кремле построили новые здания. Во время одного из парадов государь упал вместе с лошадью, но вскоре встал, снова сел на лошадь и еще три часа провел парад под сильным дождем. Николай Павлович не послушался врачей и не стал обращать серьезное внимание на случившееся. Государыня к тому времени уже не могла руководить своими заведениями и полностью передала их дочерям и невесткам. 

Россия в 1851 году достигла апогея своего величия и была самым могущественным государством в Европе. Николай Павлович был доволен результатами своих трудов, императрица чувствовала себя чуть лучше, чем прежде. Мало кто тогда думал, что события конца сороковых годов как-то повлияют на здоровье государя, лишь доктор Мартин Мандт в это время сказал следующее: “Наука в состоянии еще долго поддерживать такую болезненную натуру, как у государыни;  редкое спокойствие  духа служит лучшим для нее лекарством; ... Здоровье же Государя меня беспокоит гораздо больше...”Приближенные к императору начали замечать у него привычек, которых у него не было прежде: он начал во время прогулок говорить сам с собой, тон его разговора стал резче. Сам же государь наслаждался тем высоким положением, которое он приобрел в глазах Европы. В 1852 году он посетил Германию и в очередной раз убедился в своем величии: в Дрездене, где беглые поляки двадцать лет открыто высказывали свою ненависть к нему, Государь встретил теперь гораздо более уважительное отношение. Императрица сопровождала мужа в этой поездке, она была на водах, где лечилась купанием, а также встретилась с подругой Дарьей Ливен. 

Однако, пресловутый “восточный вопрос” привел к тяжелейшей войне, которая сильно пошатнула положение России в Европе, привела к большим потерям. Известия с театра войны глубоко поражали императора, среди убитых и раненых было много людей, лично ему знакомых. 

…“Целые месяцы как я страдаю бессонницей, - говорил император одному из своих приближенных;  - и ночью будущность представляется мне чрезвычайно мрачной”.

“Оттого она и мрачна, что Ваше Величество видит ее ночью”.

“Днем она кажется еще мрачнее”…

В здоровье государя были видны значительные перемены, но он старался скрыть их, и говорил докторам, что болеть некогда. Александра Федоровна старалась утешать его в редкие минуты отдыха, она также занималась вопросами оказания помощи раненым и пострадавшим, как и многие дамы; ее невестка, великая княгиня Елена Павловна, однако, в этом обошла всех, о ее деятельности стоило бы создать отдельный пост. Императрица тоже страдала от проблем со здоровьем, к тому же она потеряла свою подругу, Цецилию Фредерикс, которая в последние годы часто писала письма за Александру Федоровну, так как у государыни сильно ухудшилось зрение. В конце января 1855 года Николай I заболел гриппом. Он лечился очень небрежно и вскоре снова вернулся к исполнению своих обязанностей, посещал много мероприятий, в том числе на улице, в мороз, и так изо дня в день. Доктора отчаянно протестовали, но государь их не особо слушался. В результате всего этого он слег, передав управление наследнику Александру. Известие о поражении при Евпатории нанесло очередной удар его состоянию. Болезнь развивалась быстро, вскоре доктор Мандт сообщил Николаю Павловичу, что несчастье может не заставить себя ждать. Вызвали наследника, Александра Федоровна была неотлучно при муже. Уход императора из жизни облегчила новость о том, что два его младших сына, которые были в Крыму, не пострадали во время боевых действий. Взяв супругу за руку, он сказал ей: “Ты должна жить для семьи. Любите друг друга по-прежнему. Когда я увидел тебя в первый раз, то сердце сказало мне: вот твой ангел-хранитель, и ты им сделалась; будь тем же для детей”. Император велел сообщить в Москву и Киев о своей болезни, затем собрал министров и приближенных, поблагодарил их за службу, и провел последние минуты в кругу родных.

Когда рука императора выпала из руки Александры Федоровны, она провела час в молитве, пока ее, обессиленную, не унесли. Похороны Николая Павловича прошли при большом стечении народа, его гроб опустили в склеп Императорского дома в Петропавловском соборе. В Петербург приехали Ольга Николаевна, дочь Александры Федоровны, ее брат Карл Прусский и сестра, герцогиня Мекленбург-Шверинская. В их обществе вдовствующая императрица пыталась найти утешение. Глубокая скорбь самым тяжелым образом сказалась на ее здоровье: ускорился ритм сердцебиения, обмороки следовали один за другим. Только по вечерам, с восьми до десяти царица чувствовала себя лучше, это время она проводила в окружении детей.

Император Александр II

Жизнь в летних резиденциях не помогла укрепить здоровье, так как слишком многое здесь напоминало ей о покойном супруге. Вражеские корабли иногда поступали к Кронштадту, их было видно с берегов Ораниенбаума. Война шла своим чередом, императрице пришлось выслушать новость об отступлении русских войск от Севастополя, но она сумела проявить при этом стойкость духа. Зиму 1855-1856 Александра Федоровна провела в Зимнем дворце, компанию ей составляли среди прочих Карл Нессельроде (он вышел в отставку, новым министром иностранных дел стал Горчаков), Юлия Федоровна Баранова (в девичестве Адлерберг – бывшая воспитательница царских дочерей), фрейлина Екатерина Тизенгаузен. Когда позволяло здоровье, Александра Федоровна каталась по городу в карете. В январе 1856 года третий сын Александры Федоровны, Николай Николаевич (Старший), обвенчался с принцессой Александрой, дочерью Петра Ольденбургского. Семья Ольденбургских жила в России, Александра Петровна выросла в Петербурге, царская семья знала ее с рождения, и все были рады этому браку. В том же месяце начались мирные переговоры, завершившиеся в марте. Как только был объявлен мир, доктора настоятельно рекомендовали Александре Федоровне ехать для лечения за границу.

Императрица прибыла в Берлин в довольно тяжелом состоянии и могла принимать только самых близких. Король Фридрих Вильгельм IV старался проводить рядом с сестрой все свободное время. Из Берлина она отправилась в Вильдбад, город в Вюртемберге, где ее часто навещала дочь, Ольга Николаевна, жившая в этом королевстве. Купания укрепили здоровье царицы, вскоре она могла кататься на открытом воздухе в коляске. В Вильдбаде императрица встретилась с княгиней Дарьей Ливен, с графом Нессельроде и принцем Петром Ольденбургским. Позже сюда же прибыл младший сын, великий князь Михаил Николаевич, чтобы просить благословение матери на брак с Цецилией Баденской. После четырехмесячного пребывания в Германии Александра Федоровна вернулась в Петербург.. 

В сентябре 1856 года Александр II был коронован в Успенском соборе в Москве, его мать, Александра Федоровна, присутствовала на всех коронационных мероприятиях, что негативно сказалось на ее здоровье, и доктора снова настояли на поездке в более теплую страну. Александра Федоровна отправилась в Варшаву, оттуда в Дрезден, где посетила знаменитую галерею. Из Дрездена она отправилась в Штутгарт, где навестила дочь Ольгу, затем побывала в Швейцарии и остановилась в Ницце. Этот город в то время еще входил в состав Сардинского королевства, которое участвовало в Крымской войне против России. Но о войне за столь короткий промежуток времени уже почти успели забыть, и король Виктор Эммануил II встретил императрицу в Генуе со всеми почестями, принц Кариньянский (не знаю, кто именно, видимо, представитель Савойской династии) сопровождал ее до самой Ниццы, позже король и принц поочередно навещали ее в Ницце. Жители этого города были рады появлению у них столь почетной гостьи и старались оказывать ей всевозможные почести, устраивали праздники, фейерверки.

Александра Федоровна в 1856 (Ф. Винтерхальтер)

Прожив некоторое время в Ницце, Александра Федоровна смогла, наконец, осуществить давнюю мечту – побывать в Риме. Дорога до Вечного города утомила ее, поэтому ее въезд в Рим прошел тихо, без каких-либо торжеств. Остановилась царица во дворце Ронданини. Отдохнув один день, она приняла кардинала Джакомо Антонелли, посланного с приветствием от Папы. На третий день пребывания в городе императрица посетила Ватикан, где долго беседовала с папой Пием IX. Впоследствии Папа всегда отзывался об императрице как об истинной христианке. Александра Федоровна в компании дочери Ольги, ее мужа Карла Вюртембергского и своего брата Вильгельма Прусского (будущего императора Германии) осматривала многочисленные соборы, музеи, дворцы, посещала и сама давала обеды, а также встретилась в доме князя Григория Волконского с тридцатью пятью русскими художниками, жившими  в Риме, ознакомилась с их работами.

Обратный путь царицы лежал через Турин и Женеву. В Женеве Александра Федоровна впервые встретилась с первой женой великого князя Константина Павловича, Анной Федоровной (принцессой Саксен-Кобургской), которая уже много лет жила в Женеве. Побывав также в Лозанне, царица отправилась в Берн, где была похоронена ее незабвенная воспитательница, госпожа Вильдермет, которая когда-то приехала с ней из Берлина в Петербург. Затем Александра Федоровна отправилась в столицу Бадена, Карлсбад, где познакомилась с невестой младшего сына. После этого она снова навестила Вильдбад,  а в августе 1857 года вернулась в Петербург в сопровождении младшего сына Михаила и его невесты, Цецилии Баденской. Свадьба их была отпразднована в конце того же месяца, Цецилия стала великой княгиней Ольгой Федоровной.

Зимой 1857-1858 императрица была достаточно здорова, она жила в окружении семьи, много времени проводила с подрастающими внуками. Петербургское общество в это время было занято вопросом об освобождении крестьян от крепостной зависимости (ремарка – неутомимая невестка Александры Федоровны, Елена Павловна, в этом фронте развернула бурную деятельность и всеми силами поддерживала племянника, Александра II). В мае 1858 года Александра Федоровна присутствовала при торжественном освящении Исаакиевского собора, который строился 40 лет. Лето прошло в Петергофе, где царица скромно отметила шестидесятый день рождения, осень - в Царском Селе, где здоровье снова начало ее подводить. 

Зима наступила рано, Александра Федоровна вернулась в Петербург в отапливаемой карете. Доктора снова запели старую песню о необходимости ехать за границу, но Александра Федоровна начала протестовать: 

“Неужели мне нельзя провести последние годы моей жизни спокойно, в кругу моих детей! Я устала от путешествий. Умирающий государь завещал мне жить для детей, следовательно, среди них, а не вдали от них”. 

Императрица Мария Александровна (Ф. Винтерхальтер)

Зиму царица провела в Петербурге, уже в конце апреля двор переехал в Царское Село. Александра Федоровна в мае каталась в открытой коляске и надеялась провести теплое лето в Петергофе. Однако, в конце мая погода резко ухудшилась, и даже пошел снег. В результате здоровье императрицы резко ухудшилось, и доктора смогли настоять на том, чтобы она снова отправилась в Германию и Швейцарию. Александра Федоровна послушалась, хотя и была расстроена тем, что ей пришлось пропустить празднование совершеннолетия своего старшего внука, цесаревича Николая Александровича (сентябрь 1859). Позже Александра Федоровна приехала в Ниццу, снова встретившись с королем Виктором Эммануилом II, который уже был в шаге от того, чтобы объединить всю Италию под своей властью. Александра Федоровна всё ещё находилась в этом курортном городе в 1860 году, когда Виктор Эммануил уступил свои провинции Савойю и Ниццу императору французов Наполеону III. В мае царица решила вернуться домой, но перед этим она поехала в Марсель, где находились Наполеон III и императрица Евгения, чтобы отблагодарить их за гостеприимство, так как теперь Ницца принадлежала им. 

Лето 1860 года Александра Федоровна провела в Петергофе, осенью переехала в Царское Село, где с огорчением узнала о смерти своего дяди, великого герцога Мекленбург-Стрелицкого (брата королевы Луизы). В августе произошло еще одно событие, очень расстроившее императрицу и ослабившее ее силы - наследник Николай Александрович во время конного состязания упал с лошади и получил сильный ушиб спины. (Ремарка. По мнению некоторых историков, лечение цесаревича изначально проходило совсем неправильно. Это, а также, возможно, пренебрежение им своим здоровьем, привели к тому, что здоровье его так и не улучшилось, в последующие годы он страдал от сильных болей в спине, много лечился, но в апреле 1865 года умер в Ницце от туберкулезного менингита. Николай Александрович получил всестороннее образование, его подготовка к трону считалась даже более основательной, чем у его отца, но в результате права на трон перешли к его брату Александру Александровичу, которого с детства готовили к военной карьере, его образование было намного более слабым). В середине сентября погода была ясной, императрица смогла окрепнуть и даже ездила кататься в Павловск. Ее невестка, Мария Александровна, была беременна и безвыездно находилась во дворце. Все придворные заботились о молодой императрице, так как это была ее восьмая беременность, она так же не отличалась крепким здоровьем, а вдовствующая императрица казалась поправившейся.

Вдовствующая императрица в 1860 году

21 сентября Мария Александровна благополучно родила самого младшего своего сына, Павла Александровича. 30 сентября Александр II поехал в Варшаву, на встречу с Вильгельмом Прусским. Наступила холодная, дождливая погода, Александра Федоровна слегла в постель. Отправили сообщения в Варшаву и в Штутгарт, Ольге Николаевне. Врачи не надеялись на выздоровление. Александра Федоровна стойко переносила страдания, выражая лишь нетерпение поскорее увидеться со старшим сыном. Ее глаза были лишь полуоткрыты, но слух был чрезвычайно тонок. 16 октября Александр II вернулся, мать издали услышала его шаги; всю ночь государь провел у постели больной. На следующий день были крестины великого князя Павла Александровича. 18 октября Александре Федоровне стало лучше, она узнавала окружающих, но к вечеру ее пульс уже едва прощупывался. 20 октября (1 ноября) императрица тихо, почти незаметно, с очень спокойным выражением лица скончалась в окружении семьи. Долго сдерживаемая печаль окружающих разразилась общим плачем. Даже Мария Александровна, которая не оправилась еще от родов, встала с постели и пришла проститься со свекровью. Петербург облекся в траур. После отпевания прах государыни опустили в землю при большом стечении народа.

Есть еще такое предание, за достоверность которого не ручаюсь. Некие дамы пожаловались Московскому Митрополиту Филарету, что Александра Федоровна танцует вместо того, чтобы думать о спасении души. И он ответил им: “Я думаю, она, танцуя, попадет в рай, в то время, как вы еще будете стучаться в дверь”.

Федор Тютчев, который виделся с Александрой Федоровной в последние ее годы жизни в Швейцарии, написал стихотворение Memento:

Ее последние я помню взоры

На этот край – на озеро и горы, 

В роскошной славе западных лучей, - 

Как сквозь туман болезни многотрудной,

Она порой ловила призрак чудный,

Весь этот мир был так сочувствен ей…

Как эти горы, волны и светила

И в смутных очерках она любила

Своею чуткой, любящей душой – 

И под грозой, уж близкой, разрушенья

Какие в ней бывали умиленья

Пред этой жизнью вечно молодой…

Светились Альпы, озеро дышало – 

И тут же нам, сквозь слез, понятно стало,

Что чья душа так царственно светла,

Кто до конца сберег ее живую – 

И в страшную минуту роковую

Все той же будет, чем была…

Добавляю портрет работы Александра Малюкова, 1836. Портрет хранится в Эрмитаже (по наводке салатницы с ником Елки 🙂)

Спасибо за внимание!

Часть 1.

Часть 2