Проблемы королевской семьи с персоналом дворцов

В монархии зарождался скандал, грозивший взорвать драгоценный клад национальной доброй воли, восстановленный с таким тщанием.

Опасность будет вызвана проблемой, присущей королевской отчужденности от потребностей реального мира — скупостью по отношению к обслуживающему персоналу. Изящные в манерах, обаятельные в благодарственных письмах и маленьких подарках, но скупые, когда дело доходит до денег.

Тина Браун. Дворцовые бумаги. Глава 8. Проблемы со слугами. Что знает дворецкий. Часть 1.

Возможное объяснение состоит в том, что еще со времен Французской революции королевская семья чувствовала, что в любой момент на них могут напасть народные массы, и им понадобится то имущество, которое можно унести. Есть истории о том, как королева Мария говорила молодой Элизабет Боуз-Лайон: «Обязательно сохрани те драгоценности, которые у тебя есть. Никогда не продавай их. Возможно, вам это понадобится». Катастрофический конец семьи Романовых в двадцатом веке заставил их двоюродных братьев в Букингемском дворце содрогнуться.

Я подозреваю, что лучшим объяснением скупости королевской семьи является ее неспособность представить себе, каково это — беспокоиться о деньгах. Честь работать в любом из королевских домов за ничтожную зарплату долгое время считалась достаточной наградой, чтобы добиться безропотной и пожизненной лояльности от подчиненных. Правда, после десяти лет во дворце дворецкий или лакей мог обменять королевский герб на рекомендацию и получить прибыльную работу у шейха или рок-звезды, но чаще всего королевская служба порождала своего рода стокгольмский синдром раболепия. Один из друзей принца Чарльза из шоу-бизнеса сказал мне, что королевские слуги похожи на костюмеров в театре. «Униформа почтения перед своими хозяевами в сочетании с сквернословием за кулисами. Обычно это заканчивается теплым джином в ночлежке в окружении фотографий с автографами».

Несмотря на разговоры о модернизации Дворца, о феодальной атмосфере можно судить по титулам персонала: «йомен кладовых», «старшая кофейная горничная», «паж черного хода», также известный как «паж задней лестницы». Многие из них слишком долго работали тут и их негодование медленно нарастало.

Преданный стюард королевы-матери Уильям Таллон был типичной жертвой. Возле часовни на панихиде по лорду Личфилду в 2006 году он жаловался, что когда старая королева умерла и в нем больше не было нужды, его вышвырнули из его квартиры, предупредив всего за три месяца. По общему признанию, подпитываемые алкоголем оргии Таллона частенько выходили из-под контроля. Но нельзя было отрицать тот факт, что в течение пяти десятилетий он героически нес службу в Кларенс-Хаусе, Биркхолле, Royal Lodge или Замке Мей с того момента, как великая (и не требовательная) королева-мать вставала утром, до того момента, когда она ложилась спать ночью. Таллон сказал мне, что на самом деле он в течение многих лет умирал от желания уйти в отставку, но королева-мать не могла функционировать без него, и откуда он знал, что она доживет до 101 года? После выселения — а именно так он это называл — он скрылся в маленькой квартире своего покойного партнера Реджинальда Уилкока в обшарпанном переоборудованном доме на юге Лондона в скромном районе Кеннингтон. «Если я говорю это быстро, люди думают, что я говорю «Кенсингтон», — сказал он мне, заливаясь пьяным смехом.

Такое обращение Дворца с Таллоном не было чем-то необычным. Дэвид Гриффин, доверенный шофер принцессы Маргарет на протяжении двадцати шести лет, остался недоволен смертью своего босса. После многих лет, когда он «таскал ее в инвалидном кресле», как он выразился, он чувствовал себя «загнанным в угол» из-за выплаты выходного пособия по сокращению штатов и огорчился, когда ему сказали покинуть то, что было его домом. «Им было наплевать на персонал», — заключил Гриффин.

 Дэвид Гриффин

Королевская скупость и небрежный надзор во дворце создали у персонала безудержную культуру халявы. По молчаливому согласию, кучи экстравагантных часов, супниц, рамок для картин, яиц Фаберже, галстуков Hermès и безделушек из сусального золота, щедро даримых членам королевской семьи иностранными высокопоставленными лицами и организаторами рекламных и благотворительных мероприятий, часто передавались сотрудникам, которые могли продать их за карманные деньги. Например, дворецкий принцессы Маргарет Гарольд Браун быстро наладил связь со Spink and Son, выставочным залом и аукционным домом изобразительного искусства недалеко от Сент-Джеймсского собора. В квартире Таллона в Кеннингтоне я увидела нитку жемчуга, которая, по его словам, принадлежала королеве-матери, обернутую вокруг статуэтки, а столы ломились от медалей и предметов с гравировкой. Было ли это подарено или украдено, оставалось только гадать.

Принц Уэльский особенно небрежно вел домашнее хозяйство и офис. Королеву давно раздражало, что Чарльз был таким безнадежным руководителем. Сама она олицетворяла четкий стиль руководства, скрупулезно расставляя приоритеты в работе в своих красных ящиках. С двадцати пяти лет ряд высококвалифицированных личных секретарей обучали ее тому, как стать эффективным руководителем в суверенных делах. Принцесса Диана также была впечатляющим руководителем. Ее эмоциональные невзгоды не мешали ей оперативно отвечать на корреспонденцию. Ее железная вежливость выработала у нее пожизненную привычку писать благодарственные записки от руки, как только она возвращалась вечером с мероприятия, и оставлять их в офисе, чтобы утром отправить по почте. Однако принц Чарльз не хотел или не мог подчиняться своим личным секретарям. Он всегда опаздывал с ответом на содержимое своего почтового ящика. Он нанимал постоянно меняющуюся группу лиц, которые отвечали на его вопросы, и его многочисленные инициативы представляли собой спрут благонамеренных, но неорганизованных организаций с дублирующими друг друга миссиями и индивидуальными целями по сбору средств, которые боролись за одних и тех же доноров. Усталость от доноров означала, что он постоянно искал новые источники денег, иногда от сомнительных крупных игроков, таких как Джем Узан, турецкий бизнесмен, замешанный в многочисленных финансовых преступлениях и в конце концов бежавший из Турции.

Сэр Малкольм Росс оценил Чарльза как работодателя, когда в 2006 году покинул свой пост в Букингемском дворце, чтобы занять должность главы домохозяйства принца Уэльского. По словам автора Тома Бауэра, королева сказала Россу: «Ты, должно быть, совсем спятил….Работать на Чарльза? Что ж..."

Малкольм Росс

Позже Росс понял, что она имела в виду:

За восемнадцать лет королева звонила мне в нерабочее время три раза. В мои первые выходные принц Уэльский позвонил мне от шести до восьми раз… Меня обзывали именами, которых я не слышал с первых дней моей службы в армии.

Дело не в том, что Чарльз был ленив. «Он никогда не перестает работать», — жаловалась Камилла после того, как переехала к нему в Хайгроув. Принц Гарри описал, как его отец возвращался в свой кабинет почти каждый вечер после ужина и часто засыпал за своим столом, просыпаясь с бумагами, прилипшими ко лбу. Просто он всегда казался перегруженным работой администратора и измученным проблемами управления. «Я бы никогда не стал работать на принца Чарльза, если бы не двойная оплата», — сказал бывший конюший королевы-матери майор Колин Берджесс.

Двор принца Уэльского погряз в интригах. Византийской атмосфере способствовала упорная верность Чарльза крайне непопулярному метрдотелю его личной жизни Майклу Фосетту. Этот ближайший из помощников следил за каждой деталью в домах принца, от уборки гравия в Хайгроуве до контроля за выбором свежих цветов в Кларенс-хаусе. Он завоевал преданность Чарльза своим несравненным умением все организовать. Например, ради одного ужина в Хайгроув Фосетт обыскал подвалы Сент-Джеймсского дворца и нашел ящики с тарелками, подсвечниками и салфетками, которые на протяжении веков дарили монарху, начиная с Екатерины Великой.

Когда Чарльз отправлялся в выходной день на вечеринку, именно Фосетт присматривал за предметами, которые сопровождали его босса, включая ортопедическую кровать принца, сиденье для унитаза и туалетную бумагу Kleenex Velvet, а также два пейзажа Шотландского нагорья. (Чарльза всегда сбивало с толку то, что его мать совершенно не интересовалась благоустройством своих резиденций. Ему не терпелось заполучить в свои руки сады Букингемского дворца, которые, по его мнению, были похожи на муниципальную кольцевую развязку, и он приходил в отчаяние от декора стола на каждое Рождество в Сандрингеме, когда королева представляла себе праздничный вид голым столом без скатерти и пуансеттией посередине.)

Фосетт начал свою королевскую службу в 1981 году в качестве лакея королевы, дослужившись до должности сержанта-лакея. Затем он стал помощником камердинера Чарльза в Кенсингтонском дворце, раскладывая по утрам его сшитые на заказ костюмы и рубашки и упаковывая начищенные туфли, носовые платки и галстуки для ночных встреч между складками папиросной бумаги. Для поездок на выходные он прятал в полиэтиленовом пакете из-под рубашки плюшевого мишку - детскую игрушку Чарльза, который везде ездил с ним и которого при необходимости все еще латала бывшая няня принца, Мейбл Андерсон. Фосетт настолько глубоко укоренился во вкусах принца — организатор мероприятий, промоутер, общественный деятель и нянька богатых жертвователей для работы фонда принца, — что Чарльз чувствовал себя парализованным при любом предложении убрать его. «Я могу обойтись без кого угодно, кроме Майкла», — как сообщается, сказал Чарльз.

«Я никогда не мог понять, как простой камердинер мог подняться до такого уровня власти, потому что при королевском дворе его работа была довольно второстепенной работой, — прокомментировал майор Колин Берджесс. — Но ему каким-то образом удалось, пользуясь доверием, полным знанием и сотрудничеством принца, построить огромную базу власти, которая угрожала всей структуре сотрудников Сент-Джеймсского дворца». Фосетт получил известность в прессе после того, как в 1990 году принц сломал руку, играя в поло, и преданный помощник выдавливал зубную пасту на его зубную щетку и держал бутылку с мочой, когда требовался образец.

Фосетту пришлось временно уйти в отставку в 1998 году после того, как его обвинили в издевательствах, но через неделю он был восстановлен в должности и даже получил повышение.

Окруженный помощниками, Чарльз перестал обращать внимание на внутреннюю опасность. Ящик Пандоры открылся после нашумевшего ареста бывшего дворецкого принцессы Дианы Пола Баррелла. Полицейские действовали по наводке дворецкого принцессы Маргарет Гарольда Брауна. Дело касалось сомнительной продажи двухфутового украшенного драгоценностями макета корабля из серебра и золота, специально заказанного Garrard в качестве свадебного подарка Чарльзу и Диане от эмира Бахрейна.

Браун, описанный The Guardian как всегда одетый в черное пальто и брюки в тонкую полоску, запихнул макет корабля в пластиковый пакет и отправил его компании Spink and Son за 1200 фунтов стерлингов. После того, как его задержали, а затем оправдали, Браун начал петь о том, кто снабдил его этим из семьи Дианы.

Арест Пола Баррелла произвел фурор. До этого момента публика — и королевская семья — верила в саморекламу дворецкого как «опоры» Дианы, ее ближайшего доверенного лица, защитника и посредника в последние неспокойные годы ее жизни в Кенсингтонском дворце. Часто фотографируемый в двух шагах позади принцессы, он был подобострастным слугой, который якобы демонстрировал то, что больше всего ценит королевская семья: абсолютную осмотрительность. Именно Баррелл примчался в Париж после автокатастрофы и нежно одел тело Дианы в вечернее платье, предоставленное супругой британского посла. Он был одним из тех, кто присутствовал при погребении Дианы на частном острове в Олторпе. Королева наградила его Королевской Викторианской медалью. Он был назначен попечителем Мемориального фонда Дианы и получил задание разобраться с ее имуществом.

18 января 2001 года офицеры Скотленд-Ярда прибыли в дом Баррелла в Чешире во время рейда на рассвете и задали простой вопрос: «Есть ли у вас в этом доме какие-нибудь предметы из Кенсингтонского дворца?»

— Нет, — ответил Баррелл.

Обыск дома сразу же разоблачил его. Это был королевский склад Amazon, битком набитый картинами, фотографиями, рисунками и фарфором, принадлежавшим принцессе Уэльской. Полиция обнаружила две тысячи негативов, в том числе фотографию Чарльза в ванне со своими детьми и множество других, на которых молодые принцы были обнажены. В столе был кладезь личных записок Уильяму и от него. В одной из них принцесса назвала его своим любимым прозвищем, написав: «Мой дорогой Вомбат…Было приятно получить от тебя поцелуй и объятия этим утром, хотя я хотел бы убежать с тобой». Даже на столе из красного дерева, которым пользовался Баррелл, была надпись Her Royal Highness (Ее Королевское Высочество).

Решимость Баррелла продержалась недолго. Он быстро рухнул в кресло, рыдая. Он утверждал, что все это подарки от Дианы, но потерял дар речи, когда ему показали карандашный набросок принца Уильяма в младенчестве. Том Бауэр сообщает, что когда Баррелл зарыдал еще сильнее, офицер крикнул с чердака: «Там полно ящиков, от стены до стены!» После вскрытия их был обнаружен огромный тайник с нижним бельем Дианы, блузками, костюмами, платьями и ночными рубашками. Полиция погрузила в грузовик две тысячи предметов, предположительно незаконно вывезенных из Кенсингтонского дворца. Когда другая машина отвезла его в полицейский участок, Баррелл, как сообщается, пробормотал: «Я хочу, чтобы на моем гробу были белые лилии!»

Из находки Скотленд-Ярда пропали некоторые важные предметы: содержимое большой коробки из красного дерева, о которой сестра Дианы, леди Сара Маккоркодейл, предупреждала копов, чтобы они присматривали за ней. Материал был потенциально взрывоопасным — письма принца Филиппа с советами по поводу замужества Диане и секретные записи, сделанные принцессой с сенсационными разоблачениями беспокойного бывшего камердинера в доме Чарльза по имени Джордж Смит против Майкла Фосетта. (Смит был ветераном армии, страдавшим от ночных кошмаров и воспоминаний о бомбардировке на борту RFA Sir Galahad, на котором он служил во время Фолклендской войны). Выслушав его рассказы, принцесса вместе с Барреллом, по-видимому, позвонила Чарльзу и призвала его уволить Фосетта, сказав: «Этот человек — чудовище». Чарльз отказался, рискуя получить потенциально провокационные обвинения в сокрытии информации, если это всплывет.

Одна мысль о том, что все это грязное белье теперь может быть передано в эфир, привела принца Уэльского в состояние полной паники. Чем больше Чарльз думал о том, что Баррелл выйдет на публику, тем тошнотворнее ему становилось. Баррелл был посвящен во все безвкусные закулисные драмы из-за уловок Чарльза с Камиллой, а также знал обо всех свиданиях, которые были у принцессы до и после развода.

Дворецкий всегда был на королевской службе. Сын водителя грузовика из Дербишира, Баррелл в 1976 году откликнулся на объявление о приеме на работу лакеем в Букингемском дворце после окончания курса гостиничного менеджмента. В течение года, благодаря сочетанию трудолюбия, мальчишеского обаяния и коварного подхалимства он получил работу личного лакея королевы. Он сопровождал монарха и Филиппа во многих королевских поездках. Королева называла его «Маленький Пол», чтобы отличить его от другого более высокого лакея, Пола Уайбрю, известного как «Высокий Пол», который до сих пор служит королеве. В 1987 году Баррелл и его жена Мария, которая работала горничной у принца Филиппа, согласились перейти на должности дворецкого, горничной и костюмера в доме Уэльсов в Хайгроув. После развода в 1992 году они покинули Хайгроув по просьбе Дианы и к большому огорчению Марии, чтобы работать исключительно на принцессу в Кенсингтонском дворце.

Одним из наиболее подозрительных утверждений Баррелла было то, что он в трехчасовой частной беседе в Букингемском дворце рассказал королеве о своей обеспокоенности тем, что сестра Дианы Сара без разбора выбрасывает часть имущества Дианы. Он сказал, что он, Баррелл, забрал некоторые «бумаги» принцессы на хранение. По его словам, королева согласилась с его действиями.

Каким бы ни был предлог, Чарльз хотел, чтобы обвинения против Баррелла были немедленно сняты. Его личный секретарь Стивен Лэмпорт признался коллеге, что «принц Уэльский обезумел. Он сказал, что сам дал ему вещи и что действия Баррелла абсолютно законны. 

Стивен Лэмпорт

Беда была в том, что у наследника престола не было права голоса в этом вопросе. Он не был распорядителем имущества своей бывшей жены. Ее душеприказчиками были мать и сестра.

Женщины Спенсер давно с подозрением относились к сентиментальной и безвкусной преданности Баррелла Диане. Их все больше раздражало то, что дворецкий преподносил себя как знаменитость, появлялся в качестве гостя на телешоу и красовался на красной дорожке на церемонии вручения премии «Оскар». Он прославился своей непогрешимой преданностью. Его книга «Развлечение со стилем» разошлась тиражом в сто тысяч экземпляров. Он пользовался огромным спросом в качестве оратора на круизных лайнерах и вел еженедельную газетную колонку об этикете.

Другие члены королевской семьи чувствовали такое же разочарование Барреллом. Дэвид Гриффин рассказал мне, что слышал, как дворецкий общался по телефону с прессой, утверждая, что Диана называла его «моя скала». Верный шофер Дианы Колин Теббут, который по сей день скорбит о том, что не он вез ее в ту последнюю ночь в Париже, был в ярости из-за заявления Баррелла о том, что он был единственным человеком не из семьи, который присутствовал на похоронах Дианы в Олторпе. Теббут, по приглашению Фрэнсис Шанд Кидд, также присутствовал у могилы, но был полон решимости сказать об этом только после того, как прочитал утверждения Баррелла. Даже долгий брак дворецкого с Марией был фарсом. У него было так много романов с гвардейцами, что шеф-повар Дианы называл его «Казарменная Берта». В 2016 году Мария и Баррелл наконец развелись после тридцати двух лет брака, что позволило ему жениться на адвокате Грэме Купере.

Леди Сара МакКоркодейл заявила, что Баррелл ни за что на свете не получил бы разрешения забрать вещи Дианы, и недвусмысленно вспомнила, что он ответил, когда ему предложили взять некоторые из ее вещей: «Я ничего не могу взять. Мне хватит. Все воспоминания о ней хранятся в моем сердце». Спенсеры все время настаивали на его судебном преследовании. Их решимость, несомненно, укрепилась из-за (ложных) слухов о том, что Баррелл был сфотографирован в одном из платьев Дианы. Всегда откровенная Фрэнсис Шанд Кидд заявила: «Я надеюсь, что у него горят яйца».

Сэр Робин Джанврин, личный секретарь королевы, был встревожен, когда Скотленд-Ярд и адвокат Королевской прокуратуры проинформировали его об этом деле. Он сказал, что немедленно сообщит об этом Ее Величеству, но королева в ответ своему личному секретарю вновь перешла в режим страуса. Она не сказала ни слова. Выполнив свой долг по информированию, Джанврин умыл руки. Это был бардак Чарльза, а у Джанврина были государственные дела.

В течение следующих двенадцати месяцев Корона фактически вела тайную войну против собственной прокуратуры. Команда юристов принца Уэльского безуспешно перепробовала все возможные стратегии, чтобы заставить ее закрыть дело.

Но судебное преследование Баррелла приобрело собственный неудержимый импульс - он стал неотразимым комическим утешением для таблоидов. Большинство из них, инстинктивно ненавидевшие дворец, предпочитали Баррелла Чарльзу. Репортеры бульварных газет годами добивались расположения дворецкого в надежде получить какой-нибудь королевский секрет. Ричард Кей из Daily Mail назвал Баррелла крестным отцом одного из своих детей. Пирс Морган из Daily Mirror считал, что Баррелл подвергается несправедливому преследованию. В дневниковой записи от 17 января 2001 года Морган отметил, что «то, что у Баррелла в голове, стоит миллионы, если ему когда-нибудь понадобятся деньги, зачем ему что-то красть?» Он также видел опасность, которую судебный процесс представлял для дворца. «Загнанный в угол Баррелл может быть очень опасным зверем». Обиженный дворецкий уже сыпал завуалированными угрозами. «Я хочу подчеркнуть, что не хотел нарушать конфиденциальность», — сказал он в заявлении полиции. Раздраженный Марк Болланд, пытавшийся сделать прессу позитивной, обнаружил, что его втянули в тайную разрядку напряженности между дворецким и наследником престола. К счастью, Чарльз упал с лошади, играя в поло, и вместо этого попал в больницу.