И в завершение еще кое-что интересное

Александр Ширвиндт

Машка Голубкина — мой дорогой и любимый друг, мой товарищ, и как мы с ней подружились, когда я катал её в коляске вокруг дома на Селезнёвке, ей было полгода, так и дружим по сей день. Поскольку детский сад она отвергла в принципе, как явление (один из них даже подожгла), с няньками отношения тоже не складывались, выходило, что была она дочь театрального полка. Мы все по чуть-чуть занимались её воспитанием. Артистичный был ребёнок, умный, ироничный. Андрей в ней совершенно не чаял души, пытался где-то её воспитывать, но громче всех смеялся над её проделками.

Отдельной нитью шла Машкина любовь к животным. Примерно с тех пор, как она научилась говорить, на все праздники она просила собаку, и, наученная горьким опытом, всегда уточняла, что нужна живая собака. Когда Андрей привёз ей игрушку-собаку метр в длину, метр в ширину, она посмотрела на него с укором и сказала: «Это собака? Тогда маме серьги из пластилина подари».

Позже собака в доме появилась. Машка подобрала больное, умирающее животное на улице, поселила его у себя под кроватью, и оно там жило недели две, так как в силу своего состояния особых признаков жизни не подавало. Закончилось всё хорошо, собаку обнаружили и легализовали, её вылечили, и она у них осталась жить. Андрей любил с ней гулять, а их домработница сетовала: «Такой артист и гуляет с дворняжкой, что люди подумают». Кроме собаки, помню, была крыса — такая здоровая, жирная, очень умная. И если Андрей с крысой уживался мирно, то Лариса всё пыталась выяснить, где дочь взяла «это», считая, что такое в зоомагазине купить нельзя.

Могу вспомнить и такой эпизод, приходим однажды с Андреем к ним домой, там никого нет, но в ванной плавают живые утки. Если я выразил некоторое недоумение, то Андрей просто махнул рукой. А предыстория такая, неподалеку был пруд, и каждый раз, когда папа и дочка проходили мимо, Машка требовала поймать ей утку, и видимо на определенном этапе, устав терпеть отказы, взяла все в свое руки.

Маргарита Эскина

— Маргарита Александровна, вы не раз говорили, что приветствуете семейственность в актёрской профессии, но только в том случае, если ребёнок имеет потенциал превзойти родителей.

— Всё так, хотя сейчас это понятие извратилось. Семейственность — это, в первую очередь, отношение к профессии, пиетет, заложенный с детства, уважение. Если кто-то идёт в театральный только потому, что у папы с мамой там есть связи, то это не семейственность, это глупость родителей и лень ребёнка. Возьмите Миронова, про него тоже могли бы сказать, что он в актёры прошёл по блату, ведь такие родители — Миронов и Менакер. Казалось бы, вот мальчик захотел лёгкой красивой жизни и пошёл в лицедеи. Но всё совсем не так. Он прекрасно знал, что красивого и лёгкого там немного, но он горел профессией с юности. Такое уважение он проявлял к учёбе, к преподавателям… а потом к театру, к зрителям. Всё это в нём было заложено родителями.

— Дочь Миронова унаследовала таланты отца и его отношение к профессии?

— У Миронова две дочери. Обе девочки с уважением относятся к профессии, обе заслуживают стоять на сцене. Не сомневаюсь, что отец бы ими гордился.

— Вы сказали, что у Миронова две дочери.

— Да.

— Он воспитывал дочь своей жены Ларисы Голубкиной Машу как родного ребёнка?

— Знаете, если бы Андрей был жив, то никаких разговоров на тему «кто родная, а кто нет» бы не было. Он их, девочек, не разделял. Поэтому мне сейчас всегда режет ухо, когда говорят, что у Миронова один ребёнок. Как же один, если для него их было двое?! Я, если слышу такое, всегда поправляю, потому что ему бы страшно не понравилось, что так говорят. Так уж вышло, что воспитывал он Ларисину Машу, очень эту девочку любил. Рассказывал мне: «А Машка у меня то, а Машка это». Она интересный такой ребёнок была, серьёзный. Умная не по годам, он с ней общался как со взрослой.

— Как вы считаете, почему он так и не познакомил двух своих Маш? Они обе сейчас говорят, что в детстве взрослые будто отгораживали их друг от друга, хотя постоянно сравнивали.

— Катю Градову эта ситуация очень нервировала. Была женская обида, какие-то вопросы, возможно, у неё были. Она вообще не хотела, чтобы её Маша ходила в дом Андрея и Ларисы. Девочка ни разу не была в гостях у отца. Ни разу. Катю тоже можно понять, любая женщина была бы обижена, если бы мужчина ушёл от неё сразу после рождения ребёнка, поэтому не хотела она свою Машу пускать в новую семью отца, а Андрей не спорил, он не хотел скандалов с Катей. Он, знаете, он всё больше от неё как-то откупался, там довольно грустно складывалась ситуация.

— Маша Миронова рассказывала, что когда-то ещё в детстве написала письмо Маше Голубкиной и передала его через отца. Через много лет выяснилось, что никакого письма Маша Голубкина не получала.

— Я и говорю, что там всё было сложно. И грустно. Катя —  красавица, звезда. Она пошла на принцип, поставила определённые условия, которые нужно было соблюдать для мирной жизни. Она очень обижалась, считая, что Андрей её Машу обделяет вниманием, но сама же вставляла палки в колёса. Например, он почти каждую субботу, и все это знали, ходил с Машей Голубкиной на Птичий рынок — она очень животных любила. Казалось бы, почему Кате не разрешить своей Маше ходить с ними? Нет же… И так во всём.

Маша Голубкина:

После смерти папы многие ушли, но многие остались. Александр Ширвиндт, я его называю папа Шура, плотно участвовал в моей жизни. Меня, прямо скажу, гнобили в моей первой школе, гнобили не дети, а учителя. Особенно старалась одна женщина, как я понимаю, по счастливому совпадению оказавшаяся папиной фанаткой. Она считала, что можно гонять меня по десять раз переписывать какую-то контрольную работу и в процессе рассуждать на тему того, что моя мать была замужем за всей Москвой, и за что бедному Миронову досталась такая судьба, и какая вообще я ему дочка... Происходили совершенно неадекватные вещи, о которых я не могла рассказать Ларисе Ивановне. А Шура Ширвиндт звонил постоянно после смерти папы, приезжал, почему-то постоянно пытался дать мне денег. Ему я рассказала о том, что происходит, и он говорит: «Ну что, поедем в школу, поговорим там с этой тёткой?» Я тогда испугалась, а сейчас думаю, надо было съездить. В итоге он с мамой как-то этот вопрос уладил, меня перевели в другую школу, и Ширвиндт сказал, если ещё будут спрашивать, кто твой отец, отвечай, что мы все — Ширвиндт, Горин, Державин, мы все твои отцы.

Михаил Державин:

Маша — «готовая» уже девочка, с Ларисой Ивановной вошла в его семью, и к ней он относился потрясающе. Я помню, как он её брал на концерты, общие у нас были какие-то концерты в Колонном зале, и Машка Голубкина там чего-то кувыркалась, вертелась, и он хохотал, это ему доставляло огромное удовольствие. Но когда приходила Маша Миронова, я помню, он немножко такого строгого отца играл, хотя и её он тоже, конечно, любил.

Рудольф Фурманов:

— Время быстротечно, Андрея с нами нет уже 14 лет, а казалось бы, всё случилось только вчера. Я рада тому, что его дочь Маша удачно входит в мир кинематографа. Она молодец, выбирает роли, не разменивается. Мы дружны и с ней, и с её мамой. Когда Маша приезжает в Питер, первым делом звонит мне. 

—  А что вы можете сказать про вторую дочь Миронова — Машу Голубкину?

— Она неродная его дочь, это дочь Ларисы от прошлых отношений. Не буду лукавить, она мне никогда не нравилась, даже ребёнком. Была избалованной, ей многое разрешали, и язвительной была даже в детском возрасте — в мать это у неё.

Зоя Зелинская:

Андрей до ужаса много работал, работал на износ, и все его проблемы со здоровьем открылись и обострились через несколько лет такой безумной жизни. До этого у него могли быть предпосылки, но это было настолько незначительно, что никто и предположить не мог, что это приведёт к тому, чем всё закончилось. Он стал жить с Ларисой, и начались концерты, концерты, концерты — он постоянно ездил, снимался, играл в театре. Причём она с ним ездила далеко не всегда, он же просто был как загнанная лошадь. В принципе, это был его выбор — жениться на женщине, которая привыкла жить красиво. Хотя у многих тогда возникал вопрос: ну куда столько всего, зачем, ведь в могилу это всё не унесёшь...

На здоровье он никогда не жаловался, у него никогда ничего не болело, никто от него не слышал о болезнях, говорить ему что-то бы никто не посмел.

Елена Проклова:

Лариса уникальная женщина, и я осталась под большим впечатлением от неё. Никогда в жизни я больше ничего подобного не видела. Идут съёмки… у нас с Андреем происходит что-то, потом ещё что-то, и я узнаю, что он названивает домой в Москву и зовёт на съёмки свою жену. Она, во-первых, не сразу приезжает, сначала даже не соглашается ехать. Но когда приезжает — приезжает очень красивая, наряженная, вся беспечная, с иголочки, ну, женщина — настоящая женщина до кончиков пальцев. И я думаю, она моментально понимает весь расклад, но смотрит на всё это не как «Ах, меня предали», нет, что меня поразило, а как-то так ехидно и свысока, вот как-то так, мол, «м-да». И она приехала и всё, это была точка всего, потому что она ничего не сделала, ко мне там не было ни малейшего тени какого-то неприятия. Мы прекрасно провели время, говорю без иронии, и она уехала через пару дней. Я даже помню, Андрей Александрович ей говорит: «Ну, может ты останешься ещё?», а она: «Нет, у меня планы». Вот всем женщинам бы поучиться, как в любой ситуации оставаться как бы над ней. Когда слышу разговоры, что Миронов любил и ту, и эту, от жены бы ушёл, развёлся бы, да никогда в жизни! Я думаю, у него и мысли такой не было. От таких женщин, как его жена, не уходят. 

Татьяна Егорова

Катя (Градова) любит сейчас бравировать тем, что её дочь — единственная наследница Миронова, родная кровь. И что толку от этой крови? Катя с детства дочь против отца настраивала, отношения у них прохладные были. Они, конечно, общались, потому что как не общаться с дочерью, но души в этом было мало. Бывало, что он в театр брал с собой Машу Голубкину, ещё маленькую девочку, так Катя это как личное оскорбление воспринимала. Я тогда думала, совсем дурная баба, ребёнок-то тебе что сделал? Она не могла пережить, что вторая Маша, не её Маша, для него любимая дочь.

Отец Маши — Коля Щербинский из приличной семьи, интеллигент, интеллектуал, творческая личность, совершенно эталонный юноша. Юрист. Я неплохо его знала в те годы, и угораздило его влюбиться в Ларису — это же всё равно что под поезд попасть. Лет 19 ему тогда было. Он на 10 лет её моложе, но не сразу это понял, потому что Голубкина, генетика у неё такая, очень долго выглядела вчерашней выпускницей, плюс она ещё тонкая такая была — соплей перешибёшь! Вот он и думал, что имеет дело с ровесницей, а мозги-то там были уже опытные, цепкие. Она сразу взяла его в оборот, поняла, что с его семьи можно многое взять. Там деньги, там связи, там положение в обществе. Но не тут-то было! Колина мать категорически не одобряла его женитьбу на Ларисе, и её понять можно. Голубкина родила Машу, назвала её в честь бабушки Коли, но свадьбы не последовало, и она обозлилась. 

Лариса с Колей очень жестоко обошлась, заставила его отказаться от дочери. А через много лет, знаете, бывают же бессовестные люди, уже после смерти Миронова Лариса позвонила Щербинскому, пригласила его к себе на День рождения. Знаю эту историю от него. Он пошёл, потому что он её очень любил когда-то, она вообще-то возможно любовь всей его жизни, роковая совершенно женщина для него. И он пришёл, и знаете что? Она начала у него выспрашивать, как он сейчас живёт, есть ли дети, выспрашивала его о завещании, начала говорить, что Маша всё-таки его дочь… Понимаете, спустя столько лет вспомнить, что Маша его дочь, — это какую наглость надо иметь?

Еще Егорова:

Если бы Андрей не женился на Ларисе, он бы прожил дольше, вне всяких сомнений. Это факт, который оспорить невозможно. Так считала и Мария Владимировна, так думаю и я. Все, кто видел, как он жил последние годы, это признают. Голубкина его загоняла. У неё некоторые прямо в лицо спрашивали: «Лариса, зачем тебе столько денег?» А она отвечала, хлопая ресницами: «Ну, хочу то-то и то-то в дом купить». А если мы говорим о доме, то она любит рассказывать, какая она хозяйка, как готовила, как убирала. Черта с два!

Мы с Марией Владимировной были очень близки перед её смертью. Она мне рассказывала, что у Ларисы с Андреем были и домработница, и кухарка, и нянька у Маши. Голубкина тратила огромные суммы на свой гардероб, украшения, на себя. Её в театре Армии все тихо ненавидели, завидовали, пытались угадать, с кем она спит, если так хорошо устроилась. Не верили, что, живя с актёром, можно всё это иметь. Но всё это было заработано Андреем. 

Наталья Защипина (актриса) про Миронова и Голубкину: 

Она заметно выделялась на фоне всех бескорыстных и слепо влюблённых в него женщин. Сплетнями я не увлекаюсь, но были некоторые моменты и ситуации, которые волей случая стали достоянием общественности. Лариса уже состояла в отношениях с Андреем, не знаю, успели ли они к тому моменту пожениться официально, но она продолжала перебирать варианты, искать лучшей доли, что ли, всё боялась упустить шанс. К тому времени у неё уже была дочь, и Миронов принял ребёнка как своего, но ей, похоже, этого было недостаточно.

Расскажу один известный эпизод, ставший причиной большого скандала, и знаю, что Лариса теперь сама рассказывает эту историю, но уже в совершенно ином свете, полностью отрицая, что был какой-либо конфликт. 

Мы были на гастролях с Театром сатиры в Таллине в середине 70-х годов. Андрей приехал туда с Ларисой. В Таллине жил Олев Субби, её первая любовь, и между ними была какая-то романтическая многолетняя драма. Миронов это все прекрасно знал. Вечером у нас был спектакль, а Лариса отправилась с Олевом в ресторан, видимо рассчитывая, что в чужом городе встретить знакомых невозможно, но знакомые нашлись. Естественно, вскоре эти знакомые донесли Миронову. Лариса и Андрей тогда сильно поругались, и вместо того, чтобы отрицать или объяснить, что встреча была дружеской, Лариса заявила Андрею, что Олев уговаривал её остаться с ним, выйти за него замуж, и раз уж так сложилось, то она готова уйти к нему прямо сейчас с вещами (кто-то даже говорил, что она из гостиницы выходила с чемоданом), но важно не это... Она заняла позицию, что лучшая защита — это нападение. Андрей мог подумать, раз она так себя ведёт, то пусть уходит к кому угодно, какие проблемы, но у него сработал инстинкт — догнать того, кто убегает. Они там же и помирились, причём он же и остался виноватым. Лариса в этом плане очень хитрая женщина, он всегда оставалась при своих интересах. 

Кирилл Ласкари, брат Миронова по отцу: 

Дополнительно известно, что Андрей Александрович любил женщин, и они отвечали ему взаимностью, но если говорить о главной любви, можно ли выделить кого-то одного?

— Корень любой загадки лежит на поверхности. Больше всего он любил Ларису. Жену. Любил её ещё задолго до того, как она стала женой. История эта была многолетней, бесконечной, иногда с элементами драмы, иногда с элементами комедии, и трагедия там тоже была. Отношения у них были непростые, со своими особенностями, но любил он её очень. Было у него предчувствие чего-то, и за несколько лет до смерти он говорил: «Я умру, останется Лариса, останется Маша, надо что-то купить, надо что-то накопить». У многих есть непонимание того, почему он работал почти до самого конца, хотя уже были проблемы. Вот как раз потому, что он чувствовал, что есть проблемы, время уходит, поэтому он работал.

И еще Ласкари:

Лариса, как истинная женщина, она могла быть разной. Могла быть капризной, могла быть очень капризной, при этом скандальной никогда не была, могла быть очень тонкой, чуткой и понимающей, с прекрасным чувством юмора, с острым ироничным умом. Андрей любил ее, и она воплощала собой то, как он видел идеальную женщину: у неё всегда всё было красиво, всегда всё было сказано к месту, всегда всё было со вкусом, и эстет, живущий внутри него, был влюблён по уши и очарован ею.

Маша Голубкина:

Когда умер папа, многие, кто при его жизни и вякнуть боялись, вдруг решили открыть свой рот. Было много неприятных, неприятных до карикатурности моментов, которые мне не хочется вспоминать, потому что какие-то раны с нами навсегда остаются, что-то навсегда оседает в голове.

Дальше, когда уже училась в Щукинском училище, было нелегко. Поступила я туда, и это понимали все: по блату, потому что на вступительных экзаменах вообще ничего не смогла, впала в ступор. Но Александр Ширвиндт — лучший друг папы. Как при таком раскладе я могла не поступить? И в училище все всё понимали, и многим я была как кость в горле, занимаю чужое место, почему не пошла работать на завод — всё по классике. Причём ребята, с которыми я училась, никогда ничего не говорили, не было намёка на какую-либо неприязнь, но преподаватели иногда позволяли себе высказаться.

Помню, я на уроке сценического движения в купальнике, лосинах, в чём-то таком, и ко мне подходит дама, критически оглядывает и говорит: «Фигурой ты, конечно, не в мать, не в мать», — и идёт дальше. Тогда я так и не поняла, что это было.

Маша Голубкина:

У мамы к отцу, мне так кажется, не было какой-то безумной любви. Он её больше любил, чем она его. Но сейчас, когда прошли годы, десятилетия, я иногда обрывками слышу, что она говорит Насте, а мне она не рассказывает, потому что я то помню, как было. Я всегда удивляюсь. Мне кажется, с каждым годом, чем больше его нет, тем мама его начинает больше любить, рассказывать что-то сентиментальное, опять же не мне, а Насте. Оказалось, что у нас на даче хранится коробка с записками и письмами, которые папа ей писал. Мне эту коробку никто и думать не думал показывать, может быть, конечно, Лариса Ивановна только недавно из недр памяти достала эту информацию, но мне это немного странно. Спасибо, что хотя бы сейчас мне что-то там доверили и передали. Ещё много чего выяснилось. А вообще мораль сей басни такова: мужа лучше любить, пока он живой, может тогда и проживет дольше. 

Лариса Голубкина:

Я помню этот последний день, этот момент, когда мы в последний раз были рядом. Он отвёз меня в гостиницу, я вышла из машины, иду по переходу, думаю: «Странно, почему он не обгоняет меня? Ага, наверное, на меня смотрит, как я иду. Любуется!». И я поворачиваюсь, а он не на меня смотрел, какой-то у него был очень сосредоточенный профиль, и что-то он делал в машине, был очень-очень серьезным. Живым я его больше не видела.

Лариса Голубкина, 2002:

— Миронов, как большая советская звезда, наверное, зарабатывал неплохие деньги.

— Если бы! Нас всегда считали зажиточными, и на самом деле жили мы неплохо, но Миронов был актёр, пусть известный, очень известный, но актёр, а не академик или космонавт. Понятно, что у меня не было того, что было, например, у жены Королёва. Я работала, хотя не скажу, что мне очень этого хотелось. Андрей мне говорил: «Не нужно, сиди дома, ты устала», но тоже приходилось ездить с ним по концертам. Я не могла позволить себе не работать, хотя, да, нам хватало бы тех денег, что зарабатывал он, но избытка никакого не было.

— Вы сказали, что вам не особенно хотелось работать, а как же актёрская реализация, театр?

— Я в каком-то роде разочаровалась в профессии. Меня хоть и снимали, но не особо много. Мне мешал характер, со мной номера из серии «скажи то, пойди с тем» не проходили. Я брезгливая во всех смыслах. Сейчас, конечно, о многом жалею. Моя карьера в кино сложилась бы лучше, если бы вела себя иначе. А из театра Советской Армии я ушла в 1974 году. Опоздала на репетицию, пришла, а они мне устроили товарищеский суд, такого наговорили. В итоге я высказала всё, что думаю о каждом из активистов, и ушла. Потом вернулась, но это было значительно позже.

— Ваш муж разве не мог оказать вам протекцию?

— Какую? Чтобы меня взяли в Театр сатиры? Меня и без него туда звали, и не раз, но мне не хотелось. А кино, во-первых, он сам от всех зависел, все почему-то забывают, что он был всего лишь актёром, а актёр — это мелкая сошка. Хотя да, что-то он, конечно, мог, но не стал бы. Более того скажу, он бы скорее попросил, чтобы меня никуда не брали, чем брали. Актёрская ревность у него была. Даже когда Гинзбург делала мой бенефис, это был «Пигмалион», он Андрею говорит: «Лариса — Элиза, а ты значит Хиггинс». Он отказался, хотя казалось бы, мужчина, муж — какая может быть конкуренция, но у него она была. Вот если бы это был его бенефис, то тогда бы да.

— Многие из ваших коллег говорят, что ещё в молодости вы разбили сердце Миронова, уйдя к его другу.

— Про Андрея вообще многие любят рассказывать истории, которых не было. Некоторые откровенно фантазируют. Тех, кто говорят плохо, я могу понять, в этом есть логика и смысл, но когда льют елей, наделяют его только положительными качествами, я не могу этого понять. За этим елеем теряется его реальная личность.

Возвращаясь к вашему вопросу, я сама не раз видела в фильмах, посвящённых Андрею, высказывания каких-то людей. Но когда некто N говорит: «Миронов так любил Голубкину, так её любил», у меня часто возникает вопрос: «Зачем ты вообще это говоришь? Откуда тебе знать, как он меня любил?» Говоря о нашей юности, да, он за мной ухаживал, ухаживал красиво, самозабвенно, мы много времени проводили вместе, но никакого постельного романа у нас не было. Я вообще это для себя определяла больше как дружбу, возможно, он для себя это определял как-то иначе, но при этом параллельно со мной в его жизни проскальзывали какие-то женщины — другие. Поэтому говорить, что кто-то кому-то разбил сердце, я так тогда это не чувствовала. Возможно, он хорошо держался, не показывая свои чувства в полной мере, но мне не казалось, что он умирает от любви ко мне. Мы с Андреем тогда разошлись, потом снова сошлись, потом опять разбежались, тянулось много лет. Я хоть и прекрасно понимала, что всегда с момента нашего знакомства, есть для него как женщина, и он всегда придёт, если я позову, но вместе с тем он прекрасно проживал свою жизнь, он не посыпал голову пеплом, страдая по мне.

—  Алла Сурикова рассказывала в интервью, что за несколько дней до своей смерти ваш муж в разговоре с ней сказал, что очень вас любит, и любовь эта с годами только сильнее.

—  Я не верю в мистику, но сейчас мне кажется, что он где-то в глубине души понимал, ждал, был готов к своему уходу. Он многим людям, с которыми общался в последние дни, сказал такие личные вещи о себе, о жизни, как бы расставляя акценты, отвечая на какие-то незаданные вопросы. Мне он за три дня до смерти сказал, причём эти слова совершенно не вписывались в контекст ситуации: «Как жаль, что у нас нет ещё и сына». И я ему тогда ничего не ответила, просто подумала, почему он про это заговорил, ведь мы уже несколько лет этой темы не касались.

—  Если не секрет, были какие-то причины, по которым вы не касались этой темы?

Никаких особых причин не было. Первые годы брака Андрюша просил родить ещё одного ребёнка, но понимаете, это были 70-е годы, медицина сейчас и медицина тогда — это две большие разницы. Я уже родила Машу, и мне это непросто далось, я не была готова проходить через это опять.

Лариса Голубкина: 

У нас с Андрюшей была ситуация, я считаю, не самая простая. Мы слишком много друг о друге знали. Если бы мне знать наперёд, что выйду за него замуж, возможно, я была бы в чём-то более скрытной, но до поры до времени я вообще у себя в голове такой вариант развития событий не держала, считала его другом. Если говорить о каких-то любовных увлечениях, то я знала его если не всех, то многих, а он в общем-то знал всех моих. И хоть к прошлому он не ревновал, но если как-то мельком, около, тема всплывала, то он иронизировал, находил недостатки в каждом и как-то так это мне преподносил, что я начинала смеяться едва ли не до слёз и думать: «А ведь правда, и почему я этого не видела».

Нас постоянно сталкивала жизнь. Могу вспомнить случай, когда мы встретились в гостях, я была со своим кавалером, он со своей девушкой. И в чём суть, у меня аллергия на определённые компоненты некоторых видов алкоголя, это я сейчас уже знаю, тогда никаких анализов крови не делали. В молодости я совсем мало пила, чаще не пила совсем, даже в компаниях, потому что у меня поднималась температура до 40 градусов, я фактически теряла сознание. Но в тот день я зачем-то выпиваю, понимаю, что мне плохо, голова идёт кругом, состояние обморочное, народу тьма. Я в какой-то комнате, и чувствую, что меня кто-то берёт и уводит, а я даже не соображаю, кто. Это был Андрей. Отвёз меня домой, а тот мой кавалер даже не сразу заметил мою пропажу. И Андрей мне потом, конечно, долго это вспоминал: «Хороший у тебя ухажёр был, нечего сказать, а главное — надёжный, как стена, защитник».

И вот из последнего, Лариса Голубкина, 2023:

Я не могу сказать, что тоскую по нему 24 часа в сутки, но всё же частенько оглядываюсь, вспоминаю. Большое видится на расстоянии. Если бы мне тогда те мозги, которые есть у меня сейчас, кто знает, как бы сложилась жизнь. Со мной всегда непроходящее чувство вины перед Андреем. Я виновата перед ним — недолюбила, а это очень тяжело — понимать, что ты в чём-то был не прав, фатально не прав, но исправить этого уже нельзя, и тебе надо с этим жить.